На следующий день г-н Каталан пришел снова, но на сей раз маркизе и вправду стало хуже. Советник убедился в этом собственными глазами, после чего, боясь утомить больную, не стал настаивать на продолжении допроса, тем более что уже знал практически все, что нужно. Начиная с этого дня, маркизу стали мучить непереносимые боли, и, несмотря на всю свою выдержку, которую бедняжка пыталась сохранить до конца, она не могла сдержать крики, которые время от времени перемежались молитвами. Так она провела весь день 4 и часть 5 июня. К концу этого дня, который выпал на воскресенье, она скончалась.
Тело умершей немедленно подвергли вскрытию, и врачи установили, что причиной ее гибели был только яд — все семь ран, нанесенных шпагой, оказались несмертельными. Желудок и пищевод покойницы были сожжены кислотой, а мозг даже почернел. Но даже несмотря на адское зелье, которое, как утверждается в протоколе, «убило бы львицу за несколько часов», маркиза боролась за жизнь в течение девятнадцати дней — настолько, как говорится в документе, откуда мы взяли эту подробность, «любовно природа защищала созданное ею с таким старанием прекрасное тело».
Узнав о кончине маркизы, г-н Каталан, у которого были с собою двенадцать губернаторских стражников и десять полицейских с приставом, немедленно отправил их в замок маркиза де Ганж с приказом арестовать самого маркиза, священника и всех слуг за исключением конюха, который помог маркизе бежать. Когда командир этого небольшого отряда вошел в замок, маркиз, печальный и взволнованный, расхаживал по зале. Увидев ордер на свой арест, он не оказал никакого сопротивления, словно был к этому готов, и заявил, что, повинуясь во всем закону, он сам собирался преследовать через парламент убийц своей жены. У него отобрали ключ от кабинета и вместе с другими обвиняемыми отправили его в тюрьму Монпелье.
Едва маркиз появился на улице, как весть о его прибытии с неимоверной быстротой распространилась по всему городу. Было уже темно, однако во всех окнах тут же загорелся свет, и люди стали выходить из домов с факелами в руках, устроив таким образом арестованному освещенный кортеж, чтобы всякий мог его разглядеть. Маркиз и священник ехали верхом на скверных наемных клячах в окружении стражников, которые, можно сказать, спасли им жизнь: люди пребывали в крайнем возмущении и подстрекали друг друга расправиться с убийцами, что непременно бы и случилось, если бы не надежная охрана.
