Эллис. Ее звали Эллис, на американский манер. "Я буду звать тебя Фудзи" – решил про себя Иванов: – "Моя Фудзи".
Фудзи повела себя странно: легко пошла на контакт, а потом вдруг потеряла к нему интерес. И сердце действительно екнуло, когда она долго не появлялась из туалета.
–-Нет, для таких саней нужна действительно Гора! А что там в Вишневом саду – так, кочки для девчонок.
–- Тогда, может, на реку?
–- Нет вдвоем там скучно... А если на гору, которая за церковью?
–- Марии Магдалены? Блин, далековато...
–- Фигня! – Егор уже вскочил: – До вечера времени – хренова куча!
–- Точно – хренова куча! – Стэну ужасно понравилось сильное словцо: – Ну просто охрененная кучища! Ай да!
Схватив сани, они побежали.
Когда подошли к подножью, снег уже перестал падать. Вокруг звенела ослепительная тишина. Гора казалась волшебной, и уже не было сомнений, что только на ней можно опробовать супер-сани.
Но она вернулась. Положила руку на его ладонь и посмотрела прямо в глаза. В следующее мгновение уже он целовал эти глаза, эти ресницы, эти брови в номере наверху. Словно хрустальную положил ее на кровать и, раздевая, застыл. Лихорадочное нетерпение, предвкушение... и страх переворачивали его душу.
На вершине стояли, затаив дыхание, склон уходил далеко вниз, и туда в бесконечность уходили их следы. Сердца тяжело бились в грудных клетках и, непонятно почему, в горле стоял ком.
–- Обычно люди лезут на горы, чтобы достичь вершины, а мы – чтобы спуститься...- сказал Егор и улыбнулся. Его охватило возбуждение.
Мальчишки сели на сани, покрепче ухватились друг за друга и стали отталкиваться ногами. Сани двигались к краю неохотно, а потом будто ухнули в яму.
–- Ааааааааааа!!! – они кричали, но не слышали себя. Звук не успевал и оставался позади. А на них несся бесконечно белый склон. Они врезались, влетали в ставший плотным и колючим воздух, обдирая об него лицо. И кричали, кричали... Казалось вместе с криком вылетают их сердца, а души трепещут в животах, как мотыльки.
Слезы, брызнувшие из глаз, не текли вниз, их размазывало по вискам, они убегали за уши.
Через много жизней сани, скрипнув, остановились. Друзья упали на снег и молча лежали, уставившись в серое небо.
Она притянула его, и вихрь плоти засосал их. В ушах гудело, он чувствовал, что кричал, но не слышал себя. Словно в тумане видел вздымающиеся над собой груди.
Слезы стекали из уголков глаз к вискам, и крик все еще звенел в комнате. Фудзи уснула мгновенно. Иванов долго пялил невидящий взгляд в потолок. Покачиваясь, встал, пошел в туалет. Помочился, а потом стоял над унитазом, держа в руках мягкий, опавший член.
