— Вы не знаете, как много вы потеряли! — говорит дон Густаво Эскотинес.
— Ты пришел как раз вовремя, успеешь послушать оду дона Касимиро, — говорит Ангела.
— Очень рад! Очень рад! — произносит дон Карлосик упавшим голосом.
— Это импровизация, — скромно предупреждает Пиетон.
— Я задержался, потому что играл в домино с Бестиунхитраном, — сообщает дон Карлосик на ухо дону Густаво Эскотинесу. — Предложат ли яблоки, предложат ли груши, ты и то и другое откушай. Я просил его не отнимать у меня усадьбу в Кумдаче.
— Замолвите и за меня словечко, дон Карлосик. Не забывайте, что я тоже землевладелец, — просит его Эскотинес. — Я вас отблагодарю.
— Не спешите. Сейчас еще рановато. Чтобы далеко прыгнуть, надо твердо стоять на ногах. Но при удобном случае можете на меня рассчитывать.
Ангела подходит к Простофейре и говорит с благосклонной улыбкой:
— У меня приготовлен для вас костюм.
Простофейра сгибается в три погибели:
— Спасибо, сеньора!
— Как только дон Касимиро прочитает свою оду, я вам его вручу. Напомните мне.
— Непременно, сеньора.
— У вас какой номер обуви?
В этот момент подходит лакей и протягивает Ангеле на подносе депешу. Воцаряется тишина. Все — в ожидании. Ангела прикладывает руку к сердцу, словно боясь, как бы оно не выпрыгнуло.
— Что это может быть? — спрашивает она, зачарованно глядя на конверт.
— А ты открой его, детка, и посмотри, — говорит, приближаясь, дон Карлосик, сам исполненный любопытства. — Да поскорее — мы сгораем от нетерпения!
Ангела вскрывает телеграмму и читает. Лицо ее озаряется радостью. Она поднимает глаза и говорит гостям:
— Добрые вести для всех нас! Это от Пепе Куснираса. Он сообщает: «Принимаю зпт в принципе зпт предложение тчк Прибуду аэроплане тчк Куснирас».
Ангела прижимает телеграмму к груди, слышатся восторженные восклицания отдельных присутствующих.
— Браво! — говорит Банкаррентос.
— Не мальчик, а золото, — говорит дон Карлосик.
— Мое произведение будет называться не «Ода Демократии», а «Ода Куснирасу». Хотя следует заметить, что депеша должна была быть послана Умеренной партии по ее официальному адресу, в Пончиканское казино.
Дон Карлосик поясняет:
— С Пепе нас всегда связывала нежная дружба. И вполне естественно, что ему захотелось нас первых известить о своем решении.
Тут вдруг слышится сначала звон разбитой розетки, а затем глухой стук, словно упал мешок с опилками. Апельсиновое мороженое, которое ела Пепита Химерес, растеклось по персидскому ковру рядом с бездыханным телом поэтессы.
