В конце концов, гарнизон, испугавшись, что будет весь истреблен при удачном приступе, который наверняка последует за еще одной сокрушительной бомбардировкой, капитулировал. Продолжатель хроник Уильяма Тирского, одного из ведущих историков того времени, подвел лаконичный итог операции: «Осадные машины французского короля проломили городские стены настолько, что стало возможным прорваться внутрь и вступить в рукопашный бой, в то время как слава и подвиги английского короля внушали мусульманам такой ужас, что они совершенно упали духом, поняв, что пришел конец». Успех в Акре стал, таким образом, результатом совместных усилий, причем Филипп внес серьезный и впечатляющий вклад в победу. Когда во время осады пришла весть о подходе армии Саладина, Ричард ускакал воевать с мусульманами, а Филипп продолжал бомбардировку города. Филиппу не суждено было затмить великолепного Ричарда, но его роль как удачливого предводителя крестоносцев должна была возвысить его в глазах современников. То, что этого не произошло, во многом обусловлено, как указывалось выше, отношением к рыцарскому поведению и чести.
Вскоре после взятия города (и своей доли трофеев) Филипп прервал свое участие в походе и отправился на родину. Этот неожиданный отъезд привел крестоносцев в смятение. Современники писали о «презрении и ненависти» и «безмерном позоре», о «постыдном и вопиющем» поступке французского короля и даже об «пугливых кроликах». Этот отъезд катастрофическим образом сказался на репутации Филиппа; для многих он попросту свел на нет его весомый вклад в падение Акры. По словам Ричарда Девиза, английский король был «обременен королем французским, [Филипп] висел на нем, словно кошка, к хвосту которой привязали тяжелый молоток». Несмотря на то, что основные свои силы он оставил в Акре, окончательный провал крестового похода, целью которого был Иерусалим, был и на его совести.
Ни одно из объяснений поступка Филиппа не сыграло ему на руку. Лучшее, чем могли воспользоваться его сторонники, — это подозрение о переговорах Ричарда с Саладином, его болезнь и страх быть отравленным (Филипп в этом смысле был параноиком, страшно опасаясь любого намека на покушение). Недуг, которым он страдал, нашел отражение в источниках; но то, что он оставил грандиозное предприятие из-за выпадения волос и ногтей, едва ли могло помочь позитивному восприятию Филиппа в качестве военачальника. Зато когда заболел Ричард, он велел поднести себя на носилках к стенам города, чтобы произвести символический выстрел из арбалета и тем самым взбодрить своих воинов. Подобные эпизоды делали Ричарда Львиное Сердце героем, сравняться с которым не мог никто.
