Вивальди | страница 29

. Оставив приюту всё своё состояние, он завещал похоронить себя близ алтаря. Вдоль стен располагались ряды удобных сидений для прихожан и посетителей концертов. Над алтарём размещались орган и хоры. Церковь и приютские помещения давно обветшали, а до проведения ремонтных работ руки всё не доходили, да и управители приюта постоянно жаловались на нехватку средств^>[13].

В то время среди воспитанниц приюта только сорок девочек посвятили себя занятиям музыкой, ведя затворнический образ жизни и облачённые, как монахини, в строгие одеяния. На концерты они надевали красные платья, плечи и головы девушек прикрывали белые шали, а в пору весеннего цветения в волосы вплетали цветы граната. Так как исполнительницы располагались за резной позолоченной решёткой на хорах, они были скрыты от любопытствующих взглядов зрителей. На зарешёченных хорах с обеих сторон стояли по шестнадцать поющих и играющих pute. Работавший секретарём французского посольства в Венеции Жан Жак Руссо, бывая на концертах в Пьета, не раз сетовал, что эта проклятая решётка лишает его возможности видеть лица поющих и играющих юных дарований, чтобы наслаждаться не только чувственной и полной возбуждающего подтекста музыкой, но и красотой самих девушек. Не видя поющих и музицирующих воспитанниц, слушатели погружались в атмосферу льющихся сверху звуков, которые заполняли всё небольшое пространство церкви с превосходной акустикой, и каждая мелодия обретала чарующе мистическое звучание. Аплодисменты были запрещены, о чём публика оповещалась заранее. И сегодня нетрудно вообразить, как в абсолютной тишине церкви Пьета особенно выразительно звучали сочинения молодого Вивальди с их богатейшей звуковой палитрой от нежнейшего pianissimo до ликующего forte.

Как-то утром Антонио услышал взволнованный разговор родителей о том, что на рассвете в доме дяди Агостино Вивальди побывала полиция, чтобы арестовать его старшего сына Джован Паоло. Пожаловал и сам начальник криминальной канцелярии. Предупреждённый кем-то заранее Джован Паоло сумел скрыться, оставив дома безутешную в горе жену и шестерых детей. Ходили слухи, что со знакомым лодочником — скьявоном^>[14], родственником своего тестя, он отплыл ночью в неизвестном направлении. Весть, обсуждаемая женщинами у колодца, мигом разнеслась по округе. Выросший в многодетной трудовой семье хлебопёка первенец Джован Паоло, тридцати восьми лет от роду, служил в акцизной палате, занимаясь сбором налогов с торговцев вином. Виноторговлей начал заниматься и его отец Агостино, оставивший пекарню как менее прибыльное дело.