Но потом она оттаяла, и черты ее, по мере того как коньяк смазывал их, начинали все больше оживать. Галя смеялась и говорила надтреснутым голосом, в глубине которого звучали более мягкие ноты, вырывавшиеся из глубин ее «я», где их опасливо хранили от чужих глаз. Она наклонилась совсем близко и предложила:
— Хочешь, поднимемся в мою комнату? У меня есть граммофон, можем потанцевать под него.
При этом у нее появилось то кокетливое соблазняющее выражение, какое бывало у Ами, когда та просила писателя о чем-нибудь. Он покорно встал и последовал за девицей по темной лестнице наверх в ее комнату, находившуюся в том же доме.
На лестнице Галя поскользнулась и мягко и бесстрастно повалилась ему на руки, уверенная, что кавалер подхватит ее, — очевидно, она была уже достаточно пьяна. Он отнес ее в маленькую скудно обставленную комнатенку, где с этажерки в углу на них угрожающе взирал огромный граммофон. Девица ловко упала в шезлонг и свернулась там калачиком, словно кошка. Писатель же нервно вышагивал взад-вперед по комнате и, чтобы найти хоть какой-то выход своему беспокойству, завел граммофон. Словно по волшебству, Галя извлекла новую бутылку и два стакана. Она облачилась в некое подобие халата, едва сходившегося на груди и обнажавшего на удивление прозрачную кожу.
Время растянулось в бесконечную тоску.
— Есть у тебя карандаш? — спросил писатель внезапно, доставая блокнот.
Девица посчитала вопрос неуместным.
— Карандаш? Для чего тебе здесь понадобился карандаш?
— Хочу записать кое-что, чтобы не забыть, — отвечал он рассеянно. — Живее, разве так трудно сразу дать мне карандаш! — закричал он почти в бешенстве.
Галя в испуге схватилась за сумочку и высыпала содержимое на стол:
— Вот!
Писатель подсел к ней на шезлонг. Девица с любопытством заглянула через его плечо, он почувствовал, как в нос ему ударил сильный запах пудры и коньяка, и под его воздействием провел на бумаге несколько ничего не значащих линий. Что, собственно, он хотел записать? Он уже забыл, но осталось горячее желание это сделать. Писатель беспомощно оглядел комнату. Ясно: он должен дополнить портрет Ами некоторыми чертами Гали. Но какими? Он едва поспевал за движениями карандаша, который вдруг сделался таким маленьким и легким, что пальцы с трудом его удержали.
