«Толкнули. Ничего страшного, что меня толкнули, – рассуждал он. – Всех толкают, но это не значит, что нужно бросаться в драку. Если вот нос сломают, например, очень ведь больно. Но… но было что-то еще, что-то неприятное… что? Я, кажется, извинился. Да, встал, поправил штанину и извинился. Перед Андреем – точно, он ближе всех стоял. В глаза ему так заискивающе улыбнулся, потом и головой так вниз… да вниз – не серчай, мол. Он мне подножку, а я извиняться. Может, я и не извинялся вовсе, а как бы иронизировал?.. Да-а – не герой. Но и не трус. Трус повел бы себя уж совсем как-то некрасиво, а я еще ничего. Ничего-ничего, придет время…»
Через секунду эпизод забылся. Саня заставил себя забыть.
«В такой день надо думать о приятном. Сегодня Игоревич читает, гуру психологии. У него всегда битком. А тут еще и сенсация».
Отряхиваясь, шагнул в дверь. В аудитории народу тьма.
«Вон Витька-бабник с Анжел кой треплется, – заметил Саня. – Антон один у окна скучает. Вместе сядем. С ним неинтересно, но так повелось. Он молчаливый, я стеснительный». – Ему хотелось верить, что на фоне Антона его стеснительность как-то выигрывает.
«А вон Серега. Он мне деньги должен, а напоминать неудобно. А это… А это… Рита… – у молодого человека защемило в груди. – Как это я тебя сразу не увидел? – удивился Саня. – Неужели посмотрела? Ну да, на меня посмотрела. Мельком. А может, нет?.. А может, догадывается? Может, знает? Женщины чувствуют, когда нравятся нам. Волосы покрасила. А ей идет. Красивая Рита!.. Когда-нибудь я с тобой заговорю, и ты всенепременно влюбишься. И мы будем целоваться в лодке под плакучей ивой. А когда я погибну, станешь плакать, и никогда, никогда больше не встретить тебе такого честного и преданного… – Саша уловил запах ее духов, вытянул шею, вдохнул воздух. – Потрясающий запах! Вот это аромат! Рита! Как тебе это удается?! И знаешь, если б не цвет твоих глаз, было бы совсем не то. Вообще не то. А вместе – это такой букет… Ромашковое поле, девушки вплетают цветы в косички. Клубятся облака, будет дождь. Порыв ветра доносит девичий смех… Я чувствую именно этот запах».
– Александр! – громкий окрик прервал его фантазии, и чей-то кулак ткнулся в плечо.
Саня вскрикнул от боли и сжался. Егор – «Глыба», огромный, тучный однокурсник, кандидат на вылет, схватил Саньку за плечи и, нависая над ним, спросил:
– Ну что, Искандер, сделал?
– Завтра… завтра… сказал же.
– Не пойму, злой ты или тупой. Ты не участвуешь в моей судьбе, – гримасничая и неприятно дыша в лицо, клокотал тот. – Ты как какой-то китаец, что сейчас ест рис в шанхайском метро и делает вид, что меня нет, понимаешь? Так нельзя. Завтра меня выгонят, и знаешь, что со мной сделает папа? He-а, не знаешь… А что я с тобой потом сделаю, знаешь?..
