Он и сам признавался не раз, что его пристрастие к иноязычным словам было иногда чересчур велико. Еще в 1840 году в письме к Боткину он утверждал, что «конкретности и рефлексии (курсив мой. — К. Ч.) исключаются (из его журнала. — К. Ч.) решительно, кроме ученых статей».
Но долго не выдерживал зарока и снова возвращался к той же лексике, утешая себя тем, что читающая публика «уже привыкает к новости (то есть к его излюбленным философским и политическим терминам. — К. Ч.), и то, что казалось ей диким, становится уже обыкновенным» (то есть внедряется в сознание передовой молодежи, входит в состав ее словарного фонда. — К. Ч.).
• • •
Здесь будет уместно на минуту вернуться к тому приговору, который, как мы видели, князь Петр Вяземский вынес двум очень хорошим словам: талантливый и бездарный.
Князь Вяземский назвал эти слова площадными, заимствованными из жаргона лабазников.
Между тем даже и представить себе невозможно, чтобы в лабазах, где больше всего говорили о деньгах, товарах, пудах и мешках, могли зародиться такие понятия, как талант и бездарность. Петербургские и московские площади с их дворниками, извозчиками, солдатами, будочниками тоже не имели потребности делить своих прохожих и проезжих на талантливых и бездарных.
Но мысль князя Вяземского все же понятна. Он хотел сказать, что эти слова — низовые, плебейские, что они вошли в литературу, так сказать, с черного хода, из ненавистной ему, князю Вяземскому, демократической, разночинной среды.
Для охранителя дворянской монархии эти слова отвратительны именно тем, что они возникли во вражеском лагере.
Поэтому — и только поэтому — они кажутся ему жаргонными, уличными, недостойными войти в литературный язык.
Вражеским лагерем была для князя Вяземского литературная школа, возглавлявшаяся в ту пору Белинским, к которому он до конца своей жизни относился с неугасающей злобой, вполне справедливо считая его «баррикадником».
«Белинский, — говорил он впоследствии, — был не что иное, как литературный бунтовщик, который за неимением у нас места бунтовать на площади бунтовал в журналах».
Здесь-то и заключалась основная причина ненависти Вяземского к неологизмам Белинского.
IV
Нынешние наши пуристы любят цитировать строки Белинского, написанные им незадолго до смерти:
«Нет сомнения, что охота пестрить русскую речь иностранными словами без нужды, без достаточного основания противна здравому смыслу и здравому вкусу...», «Употреблять иностранное слово, когда есть равносильное ему русское слово, — значит оскорблять и здравый смысл и здравый вкус».
