— А вы кто такой? Извиняюсь, конечно…
И совсем близко от меня обрисовалась некая недоверчивая фигура. Я бы влип или опять ударился бы в малопер-спективные бега. Но неожиданно меня поддержал тоже начальственный голос с легким грузинским акцентом:
— Товарищ из райкома. А я — начальник мастерских. Мы совещались, понимаешь, а тут — стрельба…
— Никак товарищ Кобаладзе?
Из сумрака материализовался Вахтанг, стал рядом со мной и подтвердил:
— Товарищ Кобаладзе. В чем тут вопрос?
— Расхититель государственной собственности, товарищ Кобаладзе. На окрик не остановился, пришлось стрелять. В воздух. Он мешок бросил, а сам скрылся.
— Так составьте протокол, — сурово сказал Вахтанг. — И объяснительную записку для непосредственного начальника. Поиск похитителя продолжить в направлении задержания.
Больше всего мы не любим оставлять письменные свидетельства: они суживают поле для сочинительства. Поэтому озадаченные охранники сразу примолкли. Мы намеревались тихо удалиться в мастерские, как вдруг прозвучал новый голос:
— А, товарищи начальники!
К нам, чуть покачиваясь, подходил главный редактор нашей местной газеты Метелькин. Он был в радостном подпитии, а в этом состоянии его несло без всякого удержу.
— Друг! Лучший друг юности моей комсомольской! Он спас меня, мой Ихтиандр, вытащил из волжских пучин, я ему — до гроба! Он назначен начальником нашей Сортировочной, и я его — р-рекомендую. Конечно, добро должно быть с кулаками, но их надо разжимать, чтобы пожать руку друга. Разве я не прав?
Метелькин громко икнул, а друг пожал нам руки, сказав:
— Рад. Маркелов. Вроде стрелял кто-то?
— Охрана по расхитителям государственной собственности, — пояснил Вапхтанг. — Сейчас, возможно, приведут.
— Ко мне в кабинет, — строго сказал Маркелов.
— Приложение выпускать буду, — вдруг объявил Метелькин. — Еженедельное. Название — «Смейте!». От глагола «не сметь». Так сказать, вопреки.
— Балабол, — с усмешкой проворчал Маркелов.
— В начале — эпиграф, — воодушевленно продолжал наш главный и единственный редактор на всю Глухомань. — Предположим так: «Смерть — не сметь! Мы жизни рады. С приветом к вам, мы ждем награды!» Пошли коньячку выпьем ради встречи с салютом.
Мы мягко отказались, и комсомольские друзья отправились допивать до нормы. Когда болтовня Метелькина за-глохла, я с чувством сказал:
— Ты спас меня, Вахтанг.
— Нет, это ты спас меня, батоно! — горячо возразил Вахтанг. — Этот мерзавец, этот сын шакала прятал награбленное в моей конторе! Разве бывает большая низость?..
