Великий дух, отец мой!
В люльке из меха чёрного зверя,
В богатом гнёздышке
Вырастил меня.
В люльке из меха красного зверя,
В богатом гнёздышке
Вырастил меня.
В семи домах с одним выходом,
Не выпуская, вырастил меня.
Говорит мне батюшка,
бессмертный Верхний Свет:
"О дочь моя, могучий зверь,
Много в чаще горных и лесных силков.
К ним пойду я".
Счастливый пояс он одел,
Пояс, что в горах и лесах приносит удачу.
Говорит он мне:
"Как пойду я, дочь моя,
Не покинь, не забрось ты
моего гнезда.
Моего гнезда
из собольих шкур, из звериных шкур
Не покинь, не забрось!
Мною сказанных слов
Не забудь, не забудь".
Буслай воздел руки к небу и засмеялся. Вои начали извиваться, выкрикивать чудные слова, лаять и выть по-звериному. Старуха-колдунья, безумно вытаращив глаза, медленно двинулась вокруг костра, слаженно покачивая локтями и выкрикивая: "Гай! Гай!". Ушкуйники, уже совершено лишённые воли, повторяли её движения. Постепенно они сложились в зловещий хоровод, обратились в громадную сороконожку, которая неостановимо текла вокруг дерева, извиваясь всем телом и изрыгая: "Гай! Гай!". Это было страшно и жутко. Арнас стиснул зубы, чтобы не задрожать от ненависти. Вот оно, югорское помрачение! И не скрыться от него, не убежать. Оно настигнет тебя всюду, пока ты пребываешь в этой проклятой стране. Оно уже накрыло ратников с головой и не отпустит их никогда, даже в русском стане. Они принесут с собой частичку югорского колдовства, тлеющий уголёк прельщения, который способен вспыхнуть и спалить душу. И что тогда? Устоят ли русичи против югорцев, если изнутри их станет разъедать эта язва? Прислонившись спиной в шершавому стволу, зырянин сполз на снег, зажмурился и закрыл глаза кулаками, чтобы не слышать и не видеть творящегося на поляне.
А ведунья разошлась не на шутку: визжала, каталась по земле, хохотала и корчила рожи. Ратники, посрывав с себя шапки и тулупы, прыгали вокруг пламени и верещали как бесноватые. Многие падали перед идолами на колени и, юродствуя, били поклоны. Буслай закатил глаза и привалился спиной к белой сосне-мертвяку с отломанной верхушкой. Лицо его стало как восковое, а ладони, лежавшие на истёртых штанах, вздрагивали будто в предсмертной судороге. С поляны доносилось хрюканье, ослиный вой и гогот. Казалось, ещё немного, и прилетят крылатые ламии, понабегут железоголовые менквы, а из-под земли полезут красноглазые упыри. "Что же это? - в страхе думал Арнас. - Что же это? Неужто нет выхода?".
