Глава третья. Гильгамеш в осаде
-- Раб, соглашайся со мной!
-- Да, господин мой, да!
-- Я хочу покориться врагу, я противнику сдаться хочу!
-- Покорись, господин мой, покорись! Сдайся, господин мой, сдайся!
-- Нет, раб, не желаю я покоряться, не хочу я сдаваться!
-- Не сдавайся, господин мой, не сдавайся! Если отдашь ты противнику часть, вскоре он заберёт у тебя целое. Не найдёшь ты у врагов пощады!
Диалог о благе.
Дворец был погружён в молчание. Не слышно было окриков надсмотрщиков, не раздавалась весёлая перекличка стряпчих, не звучал заливистый смех наложниц, даже шелест невольничьих шагов стал как будто тише, превратившись в почти неосязаемое шуршание. Дворец замер. Все ходили на цыпочках, разговаривали шёпотом, боясь потревожить повелителя, который был не в духе. Гильгамеш сидел в комнате для приёмов, безучастно глядел перед собой и медленно цедил сикеру. Какие-то невесёлые думы одолевали его, заставляя отрешённо покусывать рыбу и подолгу держать кубок у рта, не притрагиваясь к нему. Угрюмость не сходила с его лица. Стоявший за спиною раб, весь побледнев от страха, выпученными от усердия глазами неотрывно следил за каждым движением господина. Иногда вождь ставил кубок на стол, и тогда раб вытягивал шею, пытаясь угадать, стоит ли наливать сикеру или надо подождать. Пальцы его при этом нервно подрагивали, зубы судорожно стучали.
В коридоре раздался какой-то шум. Вождь оживился и опустил левую руку на ножны.
-- Пришли начальники отрядов, повелитель, - доложил вошедший воин.
-- Пусть войдут.
Первым в комнату вступил Забарадибунугга, приземистый и неулыбчивый командир храмовых воинов. Скрестив руки на груди, он сделал глубокий поклон, пробормотал неуклюжее приветствие и отступил в сторону, пропуская следующего. За ним вошёл Бирхутурре, начальник портовых стражников. На мгновение ослеплённый солнцем, он прищурился и непроизвольно поднял ладонь к лицу. Встретившись взглядом с вождём, почтительно поклонился. Вслед за ним по одному вошли командующие отрядами Больших домов. Кланяясь Гильгамешу, они рассаживались на стульях, деловито озирались. Многие из них попали сюда впервые. Обиталище внука Солнца вызвало у них робость, которую они скрывали под маской напускной невозмутимости. Неловко постукивая ножнами о стулья, они поправляли перевязи, смущённо сопели. Последним вошёл Курлиль, сопровождаемый двумя воинами. Он подобострастно сложил ручки и пожелал вождю долгой жизни. Гильгамеш небрежно кивнул в ответ. Курлиль просеменил вперёд и уселся в теньке, подальше от обжигающих лучей солнца. Воины встали по сторонам дверей. Недвижимые как статуи, они вытянулись возле стен, бессмысленными взглядами уставились в пространство.
