-- Ладно, довольно, - нетерпеливо поморщился Гильгамеш. - Отправляйся.
Курлиль согнулся в поклоне и попятился к выходу, не распрямляя спины. Гильгамеш в задумчивости сделал круг по комнате, присел на циновку, ещё раз хлопнул в ладоши.
-- Сикеры мне, - приказал он вбежавшему рабу.
Откинувшись спиной к стене, он наблюдал через оконный проём в потолке, как по небесному океану медленно проплывают ослепительно-белые сгустки пены. Разум его постепенно освобождался от остатков жуткого видения. Что хотели открыть ему боги, посылая этот кошмар? Кто была та женщина, что рыдала на берегу Евфрата? И отчего отец его был похож на бесприютную душу? Эти вопросы неотступно преследовали Гильгамеша, заставляя его подозревать худшее.
Дождавшись сикеры, он прогнал раба и жадно припал к кувшину, захлёбываясь пьянящим напитком. Живот его набух тяжестью, борода пропиталась пенными струйками, стекавшими по подбородку. Громко рыгнув, Гильгамеш отставил пустой кувшин в сторону, вытер рукой губы и закрыл глаза. Покой нашёл на него, мир представился простым и понятным. "Я - орудие богов, - подумал он. - Мне не в чем каяться перед Эрешкигаль. Я исполняю волю Энлиля, который карает Киш моими руками". Но тут ему опять вспомнился страшный облик отца и объятый пожаром Урук. Тоска охватила Гильгамеша. Он снова и снова возвращался мыслями к событиям утра, и думал - не напрасно ли всё?
Так он просидел, наверно, целый час. Ладья Уту зависла над оконным проёмом, любопытствующий бог с интересом заглядывал туда, наблюдая за своим потомком. Гильгамеш ощутил лёгкое жжение на коже, взглянул на солнечные зайчики, прыгавшие по стене, и вдруг вскочил, как ошпаренный.
-- Баба! Плакса! - заорал он, с силой поддевая кувшин. - Сопляк! Нюни распустил...
Он вышел из гостиной, пинком разбудил прикорнувшего раба.
-- Осла мне, быстро!
Раб, схватившись за ушибленный бок, торопливо захромал к лестнице. Гильгамеш спустился в спальню и приказал слугам переодеть себя в праздничное одеяние.
Глава вторая. Гильгамеш в городе
-- Раб, соглашайся со мной!
-- Да, господин мой, да!
-- Скорей принесли мне воды, на руки возлей! Моему богу принесу я жертву!
-- Принеси, господин мой, принеси! У того, кто приносит жертву, сердце его спокойно. Благо за благом он получает.
-- Нет, раб, не хочу приносить я жертву!
-- Не приноси, господин мой, не приноси! Ибо не приучишь ты своего бога идти за собой, словно собаке, если он то требует обрядов, то говорит: "Не проси!", то желает неизвестно чего!
