). Развe мы въ своей власти?
(Исчезаетъ).
Тураевъ. Развязка.
Елена. Да. И… пора. Надо услать отсюда Фортунатова.
Тураевъ. Надо. Только меня не усылайте. Я, вeдь, вамъ, Елена Александровна, мeшать не буду.
Елена. Боже мой, конечно. Я ужъ что. Моя жизнь кончена, Тураевъ. Они (указываетъ на дверь, куда ушли Н. Н. и М. А.) еще надeются. Но… не я. Такъ, хорошо. Гдe Фортунатовъ?
Тураевъ. Все это время у себя, во флигелe: Что-то работаетъ.
Елена. Милый мой, позовите его.
Тураевъ. Вы… сами скажете?
Елена. Да.
Тураевъ (пожимается). Ну, хорошо. Иду.
(Изъ дверей, куда ушелъ Ланинъ, возвращается молодежь. Съ ними Наташа. Стараются идти безъ шума).
Гимназистъ. Александръ Петровичъ легъ.
Барышня. Все таки, какой онъ блeдный, Елена Александровна.
Елена. Ну, хорошо. Господа, дождь пересталъ, можете идти теперь въ паркъ, или куда нибудь. Чай будетъ въ семь, на терассe.
Кадетъ. Господа, поeдемте на лодкe. Софья Михайловна, какъ вы находите?
Барышня. Отлично. Поeдемъ по пруду, будемъ пeть хоромъ. Наташа, вы съ нами?
Наташа. Нeтъ, благодарю, я останусь.
Барышня. Ахъ, жаль… Ну, какъ хотите.
(Уходятъ въ балконную дверь).
Наташа. Не пойду я съ ними. Устала. (Опускается около кресла на полъ). Не хочется. Я съ тобой побуду, мама.
Елена (садится въ кресло и обнимаетъ ее). Хорошо, Наташа, ты сдeлала. Мы такъ давно вмeстe не были.
Наташа. Давно, мама. Чуть не все лeто.
Елена. Милая дeвочка моя… милая дeвочка (гладитъ ее по волосамъ и цeлуетъ).
Наташа. Какъ ты думаешь, мама, почему это?
Елена. Ахъ, Наташа, я все хотeла съ тобой говорить. Это лeто было такое странное и тяжелое.
Наташа. Ты тоже, мама, много страдала.
Елена. Мой другъ… я была плохой матерью. Ахъ, часто казнилась, но все не могла къ тебe подойти.
Наташа (кладетъ ей голову на колeни). Ты меня не разлюбила, мать? Мнe было такъ страшно. Вдругъ и мать меня не любитъ? (Елена плачетъ и ласкаетъ ее). Ну, конечно, нeтъ, я понимаю. (Пауза). Мама, онъ уeзжаетъ сегодня? Я слышала, что велeли запрягать Атласнаго и Кобчика. Я поняла все. Съ ней?
Елена. Милая моя, милая, зачeмъ говорить?..
Наташа. Ничего, будемъ говорить. Я теперь стала спокойная, мама. Тихая дeвушка въ родe Ксеніи. Правда. Я столько намучилась, что теперь на меня нашелъ какой то покой. Такъ мнe кажется страннымъ, зачeмъ я тогда на себя покушалась. Все это было какимъ-то навожденіемъ.
Елена. Это первая гроза твоей жизни, дитя.
Наташа. Да, первая. Знаешь, я сегодня была у этой статуи… Венеры. Можетъ быть, она навела на насъ все? Ну, хорошо. И все таки, я ей поклонилась, попалкала, перечла надписи влюбленныхъ, – и въ сердцe поблагодарила за счастье, которое дала мнe эта любовь. Ты меня понимаешь, мама?
