– Не забывай, чем больше вокруг разных шалав, тем крепче ваша семья. Они останутся шалавами навсегда. А ты – законная жена. Так что тем более рожай ребенка. Это и для блядей полезно: пусть не раскрывают роток на чужой кузовок.
Инесса запомнила это надолго. Больше шалав – крепче семья. Когда Инесса лежала в роддоме, изрезанная и измученная, она думала с сожалением, что чутье подсказывало ей верный выход: не надо было рожать ребенка. Натан праздновал с друзьями рождение сына. Так принято: перед свадьбой – мальчишник, в день рождения – мальчишник, после родов – мальчишник. По любому поводу – мальчишник. К сожалению, по итогам мальчишников Инессе всякий раз предстоял визит к семейному венерологу. Он назывался терапевт, хотя по мелковатой понимающей морде «терапевта» легко угадывалось, что врач – не кто иной, как ловец венерических бактерий. По правде сказать, Миша-«терапевт» был неплохим человеком и любил поговорить за жизнь. Он не виноват, что самое большое количество денег ему приносила именно практика врачевания болезней, передаваемых половым путем. Миша любил свое дело. Когда он перечислял заболевания, с которыми приходилось сталкиваться, волосы на голове вставали дыбом. Хотелось бежать на Северный полюс, потому что там, как известно, вредоносные организмы не выживают. По невеселой Мишиной статистике получалось, что гонореей люди болеют всего лишь в три раза меньше, чем сифилисом, а из ста посетителей полтора человека являются носителями вируса иммунодефицита. Глядя на грустную физиономию «терапевта», хотелось верить, что банальные хламидии, герпес и уроплазма – добрые и не очень вредные микробы, которые могут случайно заползти в человека при любых обстоятельствах. Особенно благоприятной средой для заползания таких микробов были как раз мальчишники и прочие командировки.
Инесса отдавала должное науке Майи Львовны: на ее кузовок пока никто не покусился. Правда, со временем пришло горькое понимание, что кузовка-то, собственно, и нет.
Маленький мальчик Никита родился очень слабым. Для мамы Инессы это стало еще одним поводом относиться к сыну с прохладцей. Мало того что он отрывал ее от супруга, еще приходилось терять драгоценное время на посещения поликлиник, развивающие игры и приготовление детской еды. Никита, напротив, с детства чувствуя отдаленность матери, с ревом гонялся за ней по огромной квартире, требовал постоянного внимания и, казалось, не любил больше никого на всем белом свете. Папа Натан воспринял появление нового члена семьи спокойно и сдержанно. По крайней мере, на его образе жизни это никак не отразилось.
