Завидовал летящим птицам и камням,
И даже ветру вслед смотрел с тяжёлым сердцем,
И слушал пение прибоя, и разбойный
Метельный посвист. Так перебирать
Несовершенные глаголы юности своей,
Которые ещё не превратились
В молчание длиннобородых мудрецов,
Недвижно спящих на бамбуковых циновках,
И в головах имеют иероглиф ДАО,
И, просыпаясь, журавлиное перо
Берут, и длинный лист бамбуковой бумаги.
Но если бы ты был мудрец и книгочей!
Ты есть арбатский смерд, дитё сырых подвалов,
И философия витает над тобой,
Как серо-голубой стервятник с голой шеей.
Но если бы ты был художник и поэт!
Ты – лишь полуслепой, косноязычный друг
Другого ремесла, ночной работы жизни
И тщетного любовного труда, птенец кукушки
В чужом гнезде, на дереве чужом.
И близится весна, и уличный стекольщик
Проходит с ящиком по маленьким дворам.
Зелёное с торцов, огромное стекло
Играет и звенит при каждом шаге —
Вот-вот блеснёт, ударит, упадёт!..
Так близится весна. И равнодушный март
Растапливает чёрные снега, и солнечным лучом
В немытых зимних окнах разжигает
Подобие пожара. И старьёвщик
Над кучей мусора склоняется, томясь.
