На другой день тоже было ни до чего. Утром немцы дали нам хорошую физзарядку, мстя за ночное беспокойство. Сильно ранило моего старого бойца, с которым я находился на передовой с самого начала.
И за весь тот день да и в следующие дни я не возвращался мыслями к происшедшему около Панова…
Почему же сейчас, через двадцать лет, бродя по бывшей передовой, я не могу избавиться от ощущения какой-то вины по отношению ко всем тем, кто остался тут навсегда — Почему хочется шептать: «Простите, ребятки, простите, что остался живым…»?
Я возвращался по опушке в сторону Усова. Справа лежало поле. Где-то далеко работал трактор, и рокот его мотора напомнил те минуты, когда после нашего захлебнувшегося наступления немцы двинули в контратаку несколько танков и они, не ведя пушечного огня, только пулемётами разметывали по полю остатки нашего батальона.
Выйдя к Усову, я направился к маленькому магазину, примеченному мною, ещё когда шёл по деревне с Лидой. Около прилавка стояли два парня в телогрейках и закусывали солёными огурцами, захваченными, видно, из дому. Я поздоровался. Они ответили, оглядев меня с любопытством — редки тут, наверное, посторонние.
— Вот приехал посмотреть на бывшую передовую, — сказал я, протягивая деньги продавщице.
— Воевали здесь? — спросил один из парней.
— Да.
— И долго тут фронт стоял?
— Ровно год.
— Тогда понятно… — протянул парень в кепке.
— Что понятно?
— Mнoгo останков на полях было… Только в пятьдесят третьем собрали людей со всех деревень. Фанерных гробов понаделали, туда и сложили. А захоронили в Петунове. Там, на берегу, на высотке, братская могила. Не проезжали?
— Я с Чертолина шёл.
— Вот если обратно поедете по большаку на Ржев, увидите.
Я рассовал по карманам три чекушки, предполагая, что выпьет и хозяйка и её сын и много не будет. Идя к Чернову, я тоже начал считать шаги, но сбился. А хотелось узнать, сколько же от Усова до Чернова. Тогда Черново казалось тылом. А тыл-то этот, был, наверное, в полутора километрах от немцев.
Когда я подходил к деревне, то увидел ещё издалека, что Лида с хозяйкой сидели на крыльце. Лида поднялась и пошла ко мне навстречу. Она была бледна, глаза покрасневшие — плакала, наверное.
— Я нашла, — сказала она, подойдя ко мне.
— Неужели? — удивился я.
— Да. Вон у того пня. Там было одиноко стоящее дерево. Хозяйка вспомнила. И в десяти шагах на восток… небольшой бугорок… Мы посадили там 6ерёзу. Пойдёмте. — Она взяла меня за руку и повела.
