— Опять угрозы? — спросил я.
— И ничего другого. Я договорился, чтобы возле здания усилили полицейские патрули, а завтра, когда я пересеку реку, — осмотрели стартовую площадку. В пути меня будет сопровождать эскорт мотоциклистов, — Он взволнованно заметался по комнате. — Просто не знаю, что делать, Клиффорд. Вкалывал, как каторжник, ухлопал уйму денег, позабыл обо всех радостях жизни — и чего ради? Чтобы банда недоумков-возрожденцев натравливала на меня общественное мнение, да так, что даже жизни моей угрожает опасность.
— Вы опередили время, босс, — я смиренно пожал плечами, и этот жест заставил его яростно закружиться вокруг меня.
— "Определил время?" О чем это ты? На дворе тысяча девятьсот семьдесят третий год. Вот уже полвека мир готов к космическим путешествиям. Во все времена люди мечтали о том дне, когда человек оторвется от Земли и углубится в космические бездны. Веками наука шаг за шагом двигались к этой цели, и теперь… теперь, когда я, наконец-то, ее достиг — надо же! — ты заявляешь, что мир не готов принять меня.
— Двадцатые и тридцатые годы были годами анархии, упадка и беззакония, если вы еще не забыли уроки истории, — доброжелательно напомнил я. — Не стоит принимать их за эталон.
— Да знаю я, знаю. Теперь ты пустишься рассуждать о Первой Мировой четырнадцатого года и о Второй сороковых. Для меня все это — прошлое; мой отец принимал участие в одной, а дед сражался на фронтах другой. Но что ни говори, это были дни расцвета науки. Люди тогда не боялись; они были способны и мечтать, и рисковать. Не было такого понятия, как консерватизм; не было теорий, слишком радикальных для проверки; не было открытий, слишком революционных для обнародования. А теперь бледная немочь овладела миром, даже такие великие начинания, как космические путешествия, воспринимаются "вызовом Богу".
Голова его медленно поникла, он отвернулся, стараясь скрыть подрагивавшие губы и слезы на глазах. Но тут же вновь стремительно повернулся ко мне.
— Но я им покажу! — глаза его засверкали. — Я готов на все — назло Земле, аду, небесам! Слишком многое я в это вложил, чтобы теперь смириться.
— Успокойтесь, босс, — посоветовал я. — Вам это ничуть не пойдет на пользу, когда вы завтра подниметесь в ракету. И без того ваши шансы на удачное возвращение не слишком велики, так стоит ли показывать толпе, что вас раздирают сомнения и тревоги?
— Ты прав. Хватит об этом. Где Шелтон?
— Отправился в Институт выбивать заказанные нами специальные фотопластинки.
