— Выяснилось, что моя обожаемая жена — вражеский агент. Ее интересовало только одно: где я добываю информацию. — Денби заставил себя усмехнуться. — Наверное, полгода я пил по-черному. Видишь ли, незадолго до ее смерти я получил извещение о своем переводе. Мечтал, что мы вернемся в Канаду, заживем здоровой жизнью. Купим фургон, заведем детей, может, и собаку. Когда ее хозяева узнали о нашем отъезде, Лайна потеряла для них всякую ценность. А потом она рассталась с жизнью.
Мартине было очень жаль этого человека. Хотелось обнять и утешить его, но что-то удерживало от подобного шага. Он сейчас был не здесь — в сотнях миль отсюда, закованный в свое прошлое, и не услышит ничего* из того, что Мартина могла бы сказать. Кроме одного.
— Думаешь, с Полом было нечто подобное?
Этих слов хватило, чтобы вернуть Денби на землю.
— Да, — окрепшим голосом ответил он и посмотрел на Мартину так, словно хотел сказать, что по достоинству оценил ее попытку сменить тему.
Мартина упрямо поджала губы.
— Тогда тем более мне нужно до всего докопаться.
— О Боже, ты хоть слово слышала из того, что я сказал?
— Слышала, все слышала.
Откуда-то сверху донеслось слабое стрекотание вертолета.
— Вот он!
Вдалеке едва виднелось оранжевое пятнышко, которое постепенно увеличивалось в размерах. Гул становился все отчетливее, и вот вертолет завис прямо над ними. Мартина сорвала с головы шапку и принялась размахивать. Денби схватил ее за руку.
— Мне казалось, что ты рвался назад, не знаю уж куда… — Она была очень удивлена.
Лицо его перекосилось, будто слова давались с великим трудом:
— Разве ты не видишь, что я еще не готов оставить тебя?
У Мартины подогнулись колени. Рот округлился в молчаливом возгласе. Она запустила пальцы в волосы Денби и неудержимо потянулась к его губам.
Во сне она уже пережила это мгновение, но тогда губы были мягкие, хотя и слегка потрескавшиеся. А сейчас жесткие, холодные, но прижимались они к ее рту с такой горячностью, что любое сопротивление было бы бессмысленно. Да Мартина и не сопротивлялась. По телу ее прокатывались теплые волны. Приоткрывая навстречу ему губы, она не просто уступала этому мужчине. Это был акт капитуляции. Отныне он вошел в ее жизнь и будет оставаться в сердце Мартины столько, сколько сам захочет.
Руки его скользнули вниз, задержались немного на спине, дошли до локтей. Мартина почувствовала, как ее приподнимают вверх, заставляя обнять за шею. Тяжелая, громоздкая одежда сковывала движения, создавая преграду, приводившую их в бешенство. Уступая его требовательным поцелуям, она содрогалась, пытаясь приникнуть к нему еще ближе — грудь к груди, бедро к бедру. Женщина к мужчине.
