Насколько смог сообразить в суете Данила, оборона лагеря состояла из двух эшелонов. Внешний периметр имел два или три слабых места, прорвав которые нападающие неминуемо угодят в узкие лощины, ведущие к центру лагеря. А вот эти лощины простреливались кинжальным перекрестным огнем из пулеметных гнезд. Принцип средневекового барбакана – ворваться-то вы ворветесь, но далеко ли сможете убежать по узкому коридору, со стен которого на вас льется смола?..
Мародер оказался совсем не прост, и бойцы его свое дело знали. Обычно как бывает: как начинается пальба, в солдате – даже матером и опытном, просыпается дремучий, но очень сильный, практически непреодолимый инстинкт самосохранения. Врубается, так сказать, режим «каждый сам за себя». А вольные действовали слаженно, одной командой – чувствовалось, что оборону лагеря они отрабатывали на тренировках.
Кто-то расчехлял пулеметы, заправлял ленты, готовил сменные стволы. Один из вольных пер на себе огнемет с запасными баллонами. Мимо Данилы с Моментом пробежало несколько медиков с полевыми аптечками. Неторопливо, будто и не было никаких взрывов, занимали свои позиции снайперы.
Гербовцев ждала теплая встреча.
Был в этой ситуации один плюс – никому из вольных не было дела до Данилы, а значит, можно легко прокрасться к Картографу – и много-много минусов. Например, гранаты гербовцев. Чтобы не угробить Момента, Данила сбросил его на землю и теперь волок за руки. При вероятной опасности падал на него. Сейчас разбудить бы приятеля, чтоб тыл прикрывал, но вдруг он все еще в неадеквате?
Ресницы Момента задрожали, он открыл глаза и пару секунд непонимающе таращился на Данилу.
– Ты как? – спросил Астрахан. Ему показалось, что Момент снова может мыслить.
Выстрелило ружье, и Момент, сбросив с себя Данилу, ломанулся в сторону. Граната взорвалась прямо у него под ногами. Мир замедлился. Данила бросился к другу, надеясь, что он ранен не смертельно. Совершенно иррациональный порыв. Момент погиб. Он погиб как личность, превратился в идиота, и смерть физическая – для него избавление. Но Данила не слышал голос разума. Потянулся, чтобы проверить пульс на сонной артерии Момента, и рука угодила в липкое, горячее. Пульса не было. Момент умер во второй раз и мелко трясся в агонии.
Рядом шлепнулась вторая граната. Данила тоже упал, и вовремя: грохнул взрыв, немного оглушив его.
Момент.
И Картограф.
Первый погиб. Но второй жив и где-то рядом. Во что бы то ни стало надо заполучить его – иначе получается, что Момент погиб зря.
