— Мне пришлось оставить жену дома, потому что она беременна, — сказал отец Глинис.
— Только такую жену, которая выполняет свой супружеский долг и рожает детей, — сказал Косматый, — и стоит иметь мужчине.
Глинис не была уверена, кого он хотел оскорбить — ее или свою нынешнюю жену, Кэтрин Кэмпбелл.
— Как видишь, вместо нее я взял с собой Глинис, — сказал отец. — Надеюсь найти ей нового мужа.
Глинис опустила голову еще ниже, хотя в действительности ей хотелось хорошенько лягнуть отца.
— Твоя дочь стала застенчивой, — заметил Косматый.
Отец Глинис издал смешок.
— Что, больше не бьешь мужчин, как бывало? — спросил Косматый. — Всего лишь закалываешь их ножом, а?
— Только когда они сами на это напрашиваются, — пробормотала Глинис.
Косматый захохотал.
— Если моя жена, графская дочь, — усмехнулся Косматый с сарказмом, — снизойдет до моих гостей, она покажет тебе комнату, которую отвела для женщин.
— Моя дочь может сама ее найти, — сказал ее отец, — а мы сначала встретимся в зале с остальными гостями.
Глинис едва переступила порог замка Дуарт, а уже считала часы до того момента, когда они наконец уйдут. Войдя в главную башню, они остановились у входа в зал и оглядели шумное собрание гостей. Судя по количеству знатных господ, одетых в оранжевые рубашки и килты из тонкой шерсти, здесь были представлены многие кланы.
— Молодой вождь Макдоналдов из Слита неуловим, — заметил отец Глинис, его тон выдавал недовольство. — По-видимому, он не явился.
— Нам тоже не стоило приезжать, папа, — сказала Глинис. — Присоединяться к мятежникам было ошибкой, и тебе надо сейчас же ее исправить.
— Дочка, я разве спрашивал у тебя совета? Это не женского ума дело.
— Папа, ну пожалуйста! — Глинис потянула его за рукав. — Не соглашайся больше ни на что.
Единственной причиной, по которой Глинис согласилась отправиться на это собрание, было стремление не дать отцу втянуть себя в этот мятеж основательно. Если бы не это, ее можно было бы затащить на собрание, только связав по рукам и ногам и заткнув рот кляпом.
— У тебя теперь мало шансов заполучить в мужья вождя, — сказал отец, скользя взглядом по залу. — Вот если бы ты показала себя плодовитой, тогда было бы другое дело.
Глинис обижалась на отца. Как он не понимает, что его язвительные намеки на ее неспособность зачать ранят ее в самое сердце?
— Помни, мед, может, и сладок, но никто не любит слизывать его с колючего цветка.
Глинис резко втянула воздух. Отец недовольно взглянул на нее:
