— Паче и паче Арiадна бeснуется… (Вынимаетъ оба). Ну, хорошо? (Она молчитъ. Онъ отходитъ). Да, передай женe, что я дня три не вернусь. (Уходитъ.)
— Не захотeлъ гадать. (Луна нeсколько поднялась. Ея лучъ играетъ въ струe, бeгущей изъ античной маски). Въ холодной струe блеститъ луна. Я чувствую смерть. Спокойное, великое ничто.
— Но тогда ты — не одна.
— Ахъ, не одна?
— Смерть тогда не для тебя одной.
(холодно). — Этого я не знаю.
— Посмотримъ.
Кабинетъ Полежаева — большая комната, съ дверью на балконъ. Довольно много книгъ. Письменный столъ посреди. На немъ бронзовый бюстъ Данте. По стeнамъ фотографiи: прямо предъ зрителемъ средина фрески Рафаэля «Аѳинская школа». Позднiй вечеръ. День рожденія Аріадны. Въ домe гости. Дверь на балконъ отворена. На столe небольшая лампа подъ зеленымъ шелковымъ абажуромъ. У пiанино (аккомпанируя себe, напeваетъ):
Какъ невозвра-атная струя
Блеститъ, бeжитъ и исчеза-етъ,
Такъ жизнь и юность убeга-етъ…
Входятъ Генералъ и Полежаевъ.
— А-а, мы, кажется, мeшаемъ.
(прерывая музыку). — Ничего, п’жжалуйста. Если секреты, я уйду.
— Какiе секреты.
(продолжая наигрывать):
Въ га-аремe такъ исчезну я-а!
— Стихи, полагаю, Пушкина. Но мотивъ-съ?
— «Такъ жизнь и ю-ность убeгаетъ»… Мотивъ — это просто я запомнила, разъ въ Москвe поэтъ стихи свои читалъ… да онъ ихъ не читалъ, а такъ, знаете, пeлъ и раскачивался. (Встаетъ и изображаетъ, какъ раскачивался). Многiе смeялись, а мнe понравилось. Очень, по-моему, пронзительно.
— Я и говорю: для настоящей русской дeвушки непремeнно надо меланхолическое, изволите ли видeть, пронзающее. Об-бязательно!
— Что-жъ, тогда я пупсика изображу (Играетъ)
— Э-э, я противъ крайностей. Est modus in rebus. А-ха-ха… Золотое правило мeры. Я западникъ. Сторонникъ западной культуры.
(подаетъ ему книжку). — Вотъ вамъ Западъ. Книга, напечатанная въ Луккe, въ 1788 г. (Со вздохомъ). Да, это я, конечно, тоже люблю.
(разсматриваетъ). — Гольдони, мило. (Лапинская встаетъ и подходитъ.) А-а, какъ тогда издавали-съ.
— Переплетъ больно хорошъ.
— Позвольте. Къ печати разрeшилъ «докторъ священной теологiи, Франческо Франчески». А-ха-ха-ха! Да, но я, собственно, не о томъ… а больше о нашей отечественной культурe. Истерiя-съ! Нервозность. Вотъ основа души.
