Помета | страница 19

А может, сделает помету на одежде? Но Ашем одевает своих святых праведников в платья, которые невозможно помять и которые не терпят слов, не исходящих Свыше[63].

Он вновь зашевелил губами.

Сейчас это были стихи, где каждая строка начиналась одной из букв в названии моего города.

И было это великолепно зарифмованной пометой, исполненной на Святом Языке.[64]

Я застыл.

Я словно перестал существовать.

Если бы не память о Песне, разделил бы я судьбу своих земляков, убитых нечестивым народом.

Но от величия слов душа покинула меня.

Если уничтожен мой город в этом мире, то жив он в стихах.

И если не помню я слов этой Песни, то поется она на Небесах – стихами святых поэтов, любимцев Ашема.

Кто теперь скажет мне слова её?

Может, старый хазан, знаток песнопений святых учителей наших, за слезы которых отдам я жизнь?

Но скрыт старый хазан в тени святых поэтов, чьими песнями украшал он Большую синагогу в нашем городе. Если ответит мне – ответит нигуном, как в те времена, когда город и жители его были живы.

А здесь осталась Песнь Стона и Скорби.

                                                                                                                                                                                          ОРИГИНАЛ 

 ПЕРЕВОД

Дай мне рассвет, Творец, хранитель мой, 

И день, и вечер мой я пред Тобой, 

Твоим величьем потрясён, стою – 

Ты видишь всё, что в сердце я таю.

Бессильны мои мысли и слова, 

Пригодны лишь язык и голова 

Чтоб славить Бога, давшего в раю 

Нам, смертным, душу вечную Свою.

                                                                                                                                                                                            ОРИГИНАЛ 

ПЕРЕВОД