Вздохнул Панкратка:
— Слава богу — утро пришло! Место, видать, нечистое.
И бегом из кедровника, вслед только хохот послышался. В тайгу с тех пор не заглядывал.
Ну а Лукьян по весне с молодухой вернулся. Глядит — кедр как стоял, так и стоит. Пока жена к воде спускалась, Лукьян к нему подошел, только рукой дотронулся, кедр в посох превратился — торчит в песке. Лукьян не раздумывал, с собою взял.
За лето срубил избу, елань распахал, через год-другой сынов наплодил, стал ростить с женой.
Скоро люди к нему подселились — всем нравилось место: в речке — рыба; в тайге — орех, на еланях лён да рожь родились хорошие. Только некоторые приезжие-то давай кедры на избы валить. Приятно, конечно, в таком дому — дых в нем вольный. Лукьян, однако, зашумел:
— Сосны в тайге для вас мало? Зачем кормильца губите?!
Мужики сначала ворчали, мол, кому какое дело? Но в один год шибко хлебушко не уродился. В других-то местах люди бедствовали, а наши орехом прокормились, тогда и усовестились:
— Прав Лукьян — своё же добро губим!
С тех пор Лукьяна Кедровым Отцом прозвали, а состарился — Дедом Кедровым кликали. Крепкий старик был, по деревьям шибче молодых лазил. Не хромал, не горбился, однако кто его помнил смолоду, рассказывал:
— В тайгу, бывало, ружья не возьмёт, а посох всегда при нём. Да и посох-то — палка кривая.
Сыновья, как подросли, из городу резную трость ему привезли, но он полюбовался, к стене поставил и сказал:
— С моим-то сподручнее в тайге.
Многие гадали — откуда посох-то? И пошто не расстаётся с ним? А мужики говорили:
— Потому и не расстаётся, что в нём сила волшебная: сколько раз в тайгу без ружья ходил с одной своей палочкой, а глядишь — медведя ухайдокает. Кинет в него посошком, а собьёт, будто бревном.
А бабы нашёптывали, малых ребят пугали, чтоб далеко от села не ходили; дескать, в дупле кедра лешак караулит — выскочит, схватит неслуха и утащит к себе.
Старик-то на те байки усмехался и в дупло сам лазил частенько. А по осени, как шишкобой наступал, бывало, и ночевал в нём, а чтоб другие не лазили да не мешали, объявил с усмешкою:
— Я там с лешаком в кости играю!
Ну, а ребят, коли встречал в кедровнике, поучал:
— Кедр и птицу, и зверя кормит, а для нашего брата-таёжника — второй хлебушко, беречь надо!
Но с каких-то пор, по осени, стали мужики встречать кедры срубленные, подойдут и ахнут — лежит красавец поваленный, шишки обобраны. Дед как узнал, руками всплеснул:
— Экое злодейство! Сотни лет деревьям стоять, а теперь — кому нужны — жукам благодать! Через год-другой труха останется!
