– В нее можно все наше тряпье уложить. И не надо по пакетам да рюкзакам распихивать. Достанем, просушим. Как думаешь?
– Пошел ты… Чего пристал? Я же тебе сказал: лезь, доставай! Я не полезу. Мне там с головой будет. Я мелкий. А ты, хочешь, лезь.
Одноглазый решил больше не приставать, плюнул и начал сбрасывать с себя грязное тряпье.
Наконец на нем остались длинные, едва не до колен, черные трусы и дырявые носки. Носки одноглазый снял, а вот снимать ли трусы – призадумался. Но все же решил снять и их. В воде не согреют, а потом суши. Не беда, если кто из проезжающих увидит его с голым задом.
Раздевшись догола, он вошел в воду, дрожа от холода. Того и гляди, сердце остановится.
Его приятель оказался прав. Река в этом месте была неглубокой, всего лишь по грудь одноглазому. Но все равно это утреннее купание не доставляло удовольствия.
А щуплый насмехается:
– Ничего. Так тебе дураку и надо. Сам захотел. Вот теперь и купайся. Воспаление подцепишь, в больницу положат. Ничего. Там харчи бесплатные.
– Да заткнись ты! Вылезу, язык оторву, – пригрозил одноглазый, топчась по дну и ногой отыскивая сумку.
Его вредный приятель командовал с берега:
– Иди в ту сторону, хрен моржовый! Соображать надо балдой своей. Ее же течением могло отнести туда, – указал он рукой на воду.
Когда поиски этой проклятой сумки вконец осточертели и одноглазому и он, трясясь от холода, уже хотел плюнуть и вылезать, его нога случайно нащупала добычу.
– Нашел! Падлой буду, нашел! – радостно заорал он из воды. – Вот она! Сейчас достану.
Щуплый бродяга похвалил:
– Молодец! Медаль тебе на жопу! Тащи ее сюда…
Одноглазый с головой опустился под воду и, схватив баул за ручки, вынырнул.
– Ну и тяжелая, – отфыркиваясь, прокричал он, волоча сумку к берегу.
Щуплый нетерпеливо топтался у воды:
– Тот козел не зря баул в речку кинул с кирпичами. Чего-то спрятать хотел, – сказал он, помогая приятелю вытащить сумку на берег. – Ну, давай, открывай. Глянем, чего там хорошего.
– Сейчас, – одноглазый наклонился и расстегнул молнию.
И тут же оба шарахнулись назад. За свою жизнь они успели повидать всякое, но такого…
– Ни хрена себе! – лязгая зубами, выговорил одноглазый.
Щуплый осторожно приблизился к сумке, заглянул еще раз:
– Башка!.. Бабья…
– И сам вижу, – растерянно произнес одноглазый, быстро одеваясь. – Труп! Только этого нам не хватало…
– А я тебе говорил, не лезь! Не послушался, урод. Теперь радуйся, в свидетели попал. Чего достал, мудак! Мотаем отсюда мухой, пока кто-нибудь не засек с трупаком. Посадят на хрен!
