Охрана только диву дается, жопа у него с кулак стала. Того гляди от голода загнется, а не берет. Гордый.
Больше ему посылки не приходили. Раз гордый – жри баланду.
Три года прошли, как тридцать лет, дни считать устал.
На свободу хочется, и считай, не считай, а еще больше половины срока впереди. Сколько восходов, столько и закатов.
Но вот как-то в конце ноября Пьянкова и шестерых таких же строгачей повезли в другой лагерь, километров на сто дальше.
Кто знал, какая там жизнь – приуныли. А Пьянкову все равно, здесь тоже жизнь не в масть, и какая разница, где подыхать?
На ту пору уже стояли морозы, но льда на Енисее еще не было.
Заключенных посадили на грузовой катерок и под охраной из троих солдат и прапорщика-казаха повезли.
А прапорщик ехидный, насмехается:
– Топить вас будем. Кому вы нужны? Кто вас хватится? Километров на двадцать отвезем – и за борт. В ледяной воде долго не продержитесь, на дно пойдете.
Все молчат. Да и что тут скажешь? Кому жаловаться пойдешь? А просить, умолять – бесполезно. И выходит так: дыши, пока дышится. Живи, пока живется.
Но прапору-казаху мало насмешек, спирту нажрался и заорал:
– Где тут мой любимчик? – Это он про Пьянкова, поразмяться ему захотелось.
Один зэк не вытерпел, сказал пару слов в заступку и сразу же схлопотал прикладом автомата по зубам. Все передние с кровью выплюнул на палубу.
– Кто еще вякнуть желает? Не стесняйтесь, – предлагает прапорщик зэкам. Опротивел, гад, разорвали бы его на куски голыми руками, но против четырех автоматов не попрешь.
Неизвестно, чем бы этот мордобой закончился, если бы под днище катера не попал затопленный обломок баржи.
Гребной винт задел за торчащую на этом обломке железяку. Вовремя мотор не заглушили, прошляпили капитан с матросами. Послышался сильный скрежет, и катер развернуло против течения боком. Зэки чуть не попадали в воду, хорошо, что сидели на палубе, а не стояли, иначе все бы за бортом оказались.
Мотор взревел на предельных оборотах и заглох, точно захлебнулся. Появившийся из моторного отделения матрос с перемазанной рожей объявил, что винту хана и двигатель запороли. На месте не починить, нет такой возможности.
Пожилой капитан с красным пропитым лицом обругал его матюками, однако ж призадумался. Подмогу надо вызывать, самим не добраться.
Окончательно положение осложнилось, когда с севера, от тайги, задул ураганный ветер, принося с собой хлопья мокрого снега. Теперь неуправляемый катер сделался всего лишь игрушкой для разбушевавшейся реки.
