– «Книжный мир» – что еще за фирма? – спросил генерал-лейтенант, понимая, что Крутов не зря ее назвал.
– Одна из шарашек американской разведки, где под коммерческой «крышей» готовят аналитические справки по нашей открытой печати для ЦРУ.
– Ага! – вдруг воскликнул Каманин, чему-то явно обрадовавшись. – Вот, значит, откуда уши растут. Распустились заокеанские коллеги, считают, что мы совсем перестали мышей ловить. Безобразничают в открытую, а за это можно и по загривку схлопотать.
– Кто бы знал дятла, если бы не его клюв, – неожиданно и совершенно не к месту произнес Родион Крутов. Несмотря на всю активность ГРУ в этой операции, оппонентам из-за океана они по большому счету ничего сделать не смогут. В данном случае удел военной разведки – глухая оборона…
Закат разлился по горизонту бескрайним малиновым пламенем, рисуя в воображении наблюдающих самые замысловатые картины, на какие только способна человеческая фантазия.
Опираясь на поручни фальшборта, Владимир Панчук был далек от игры воображения. Его мысли были заняты прокачиванием сложившейся ситуации. Впрочем, мысли бывшего офицера морской пехоты то и дело перескакивали на совершенно отвлеченные темы. То возникал образ Франсуазы с ее прямо-таки патологическим стремлением ни в коем случае не стеснять мужа в свободе действий, то вспоминались родители, давшие ему жизнь. А то братья, вместе с которыми он выбрал ратный путь. Только в отличие от старших он оказался изгоем, нарушил приказ. Пусть и преступный, но нарушил присягу, дезертировав из армии. Бежал в Европу, надеясь начать новую жизнь, как говорится, с чистого листа. Не получилось.
«Первый раз я вернулся в Россию, чтобы отомстить за Григория. Теперь еду воевать, чтобы не угодил под суд Михаил. Я плачу долги братьям за свой позор, который они испили до дна. Вернувшись во Францию после Чечни, я убеждал себя, что это последний раз, а вышло, что только до следующего раза. Если вернусь и в этот раз живым, то нет никакой гарантии, что вскоре не понадоблюсь тем, кто мне даже не родственники, но хорошо знают, какие клавиши нажимать, чтобы я был послушным, как марионетка. И если меня вновь позовут, я пойду и снова пойду. Видимо, это мой крест – смывать чужой кровью свой грех клятвоотступничества».
Морская волна ударила в борт «Меркурия», а налетевший порыв ветра подхватил несколько крупных капель воды и швырнул их в лицо Шатуна, отрезвляя его и возвращая к действительности.
