В час ночи мы решили оставить свой наблюдательный пост и по тёмным и пустым улицам направились восвояси. Шагая рядом с Мадрином, я радовался, что нежданно-негаданно нашёл в его лице способного помощника.
— Послушайте, — вдруг сказал он, — мне сдаётся, что дело тут не только в убийствах.
— И мне тоже, — ответил я, — но где зарыта собака, я не знаю. Интересно, почему вам так кажется?
— Потому что эти убийства бессмысленны. То есть убийство Глина Хьюса совершенно бессмысленно. Но я не уверен, была ли убита Элинор Тромблей, хотя мистер Сандерс и Брин Хьюс утверждают, что да: по их мнению, её убийство и убийство Глина Хьюса — звенья одной цепи. А как вы думаете?
— Слишком мало фактов, чтобы утверждать что-то определённое.
— Элинор Тромблей любили все, кто её знал, — продолжал Мадрин. — У Глина Хьюса тоже не было, насколько я знаю, врагов. Поэтому я и считаю оба убийства бессмысленными.
Перед тем как лечь в постель, я написал письмо Шерлоку Холмсу, кратко обрисовав события дня. Затем написал открытки Рэбби и Фреду Джонсу.
Я спал крепким сном без сновидений и был разбужен странными звуками. Я приподнял занавеску и глянул в окно: на лужайке перед домом стояла корова, чуть дальше паслась лошадь и щипали траву овцы.
— Корова, лошадь и овцы пасутся на лужайке, — сказал я сонно потягивавшемуся Мадрину. — Что это значит?
— Сегодня вторник, — зевнул он. — Рыночный день.
— Как необычно, — удивился я.
— Вовсе нет, — возразил он. — Это традиция, которая существует с тринадцатого века.
— Ну что ж, — вздохнул я, — традиции — упрямая вещь.
Нам едва удалось найти свободный столик. Фермеры, некоторые с жёнами и детьми, торговцы скотом и обыватели, приехавшие что-нибудь купить на рынке, заполнили зал ресторана. Было шумно и весело. Мы уже заканчивали завтракать, когда к нашему столику подошёл широкоплечий, тёмноволосый, довольно приятной наружности мужчина лет сорока.
— Как поживаешь, Дафидд? — улыбнувшись, по-валлийски приветствовал он моего спутника.
Мадрин встал и пожал его протянутую руку.
— Познакомьтесь, это мой кузен Айорверт Джонс, — сказал Мадрин, — или просто Айори. Знакомьтесь, Айори, это Уэйн Веллинг.
Я встал, и мы обменялись с Веллингом рукопожатием.
— Ваш кузен, очевидно, приехал к нам издалека? — спросил Веллинг.
— Из Лондона, — улыбнулся Мадрин.
— То-то он изъясняется по-английски. Один из валлийцев, забывших родной язык? — предположил Веллинг.
— Дело давнее, — пояснил Мадрин, — его дед решил поселиться в Лондоне и женился там на англичанке.
