Тогда, после разлада с Линсдей, я понял, что идеальные девушки существуют
только в моих мечтах. Чтобы и на концерт вместе, и на пати вместе, и в бар
вместе… А какая же девушка будет терпеть мои пьянки, мои измены, мою диету?
Я думал, что Линсдей будет со мной всегда, но к моменту нашего расставания она
нашла себе другого парня…
Мне было 20. Я только что пережил реабилитационный центр. Вся моя жизнь была
впереди вместе со всеми ее надеждами и стремлениями. К тому же, 55 кг веса -э то не
предел моих мечтаний. Я мечтал весить 50 кг и активно шел к своей цели.
«Новак, хватит ботать!»- раздался в трубке мобильного голос Хима. «Пошли в клуб!»
-предложил он.
Клуб… Клубы Сан-Франциско- это нечто! Толпы фриков, горы кокса, каждый третий
-Мэрлин Мэнсон, каждый второй- Мадонна…
«Джонни, мне кажется, ты снова подсядешь на кокс с таким образом жизни…»- сидя у
бара, попивая пиво, сказал мне Герц. «Да ладно тебе, детка… Все круто!»- отмахнулся от
него я. Мои походы в клубы с Химом и его тусой, казалось, напрягали Йона. Он старался
находить какие-то мало правдоподобные предлоги, чтобы не ходить со мной. А когда я
его все-таки вытаскивал на пати, он начинал промывать мне мозги на тему кокаина.
«Новак, я обещал твоему отцу следить за тобой…» - качал головой мой друг, когда я, забывшись, проводил тыльной стороной руки под носом. Однажды я не выдерджал…
«Вы меня достали все! Сколько можно меня лечить? Мне 20, детка! Я имею полное
моральное право делать то, что захочу…»
В тот день мы крупно поругались с Йоном. Плюс ко всему, я, как всегда довольно глупо, высказался на счет его неудачной личной жизни, черной неблагодарности и банальной
зависти. Кажется, я его сильно обидел тогда. «Вы сделали из Джонни Новака тупого
ботана…»- а мне следовало сказать Йону «Спасибо» за то, что он помогал мне с учебой.
В анокресии нет ничего приятного.
Мне опять пришлось просить прощение у друга. «Новак, ты ведь опять не ешь…»-
тяжело вздыхал Йон: «Мне не нужны твои чертовы извинения! Лучше съешь хот-дог при
мне…»
Бедный-бедный Йон… Я заметил, что на его вечно улыбающемся лице появилась первая
морщина. Она залегла глубоко, трещиной бессонных ночей и проблем на его лбу. А под
глазами появились синяки… «Йон, что с тобой?»- я нежно взял его за подбородок и
повернул лицом к свету, чтобы лучше рассмотреть эти разительные перемены. «За тебя, придурок, волнуюсь!»- тряхнул дредастой головой Йон, отворачиваясь и запивая
невысказанные в слух гневные слова хорошим глотком темного будвайзера.
