Антуан- гей-наркоман оказался очень хорошим, «своим» парнем- он не стал говорить
врачам, что я ничего не ем. Антуан, который больше любил, когда его называли Хим, был
моделью. Он снимался для американский гей-журналов. «Слава-деньги-наркотики…»-
говорил он: « Все это меня испортило…» Он преувеличивал. Он был действительно
красивым парнем, хотя уверял меня, что это ошибка природы и на самом-то деле он-
девушка. Он был фриком- длинные черные волосы с розовой косой челкой, розовые брови
и яркая, больше латексная, одежда делали его похожим на какую-то андрогинную куклу.
Вместе с ним мы коротали больничные деньки рассказывая друг другу алко-нарко
истории из жизни. Он напоминал мне Джеймса Сейнт Джеймса из «Клубной мании». А я
ему напоминал Майкла Эйлига. «В тебе есть что-то от Бога…»- усмехался Хим.
«А почему ты решил худеть?»- спросил меня как-то Антуан.
И ПРАВДА,ПОЧЕМУ? Потому что меня унизил Хэттоуэй?- Нет. Потому что мной
не интересовались девушки?- Снова нет. Потому что моя мать считала меня
самой большой неудачей в своей жизни?- Возможно, но скорее нет.
Семейные факторы — больше шансов возникновения расстройства пищевого
поведения у тех, кто имеет родственников или близких, страдающих нервной
анорексией, нервной булимией или ожирением. При наличии члена семьи или
родственника, страдающего депрессией, злоупотреблением алкоголем или
наркотиками или зависимостью от них, также повышается риск возникновения
расстройства
«Я просто люблю анорексию…»- улыбнулся я. «Чувство, когда в твоем желудке кроме
воздуха и сигаретного дыма уже давно ничего нет - это самое прекрасное чувство на
свете…»- «Ты так здорово об этом говоришь…»- улыбнулся в ответ Хим: «Ты не
писатель, нет?» - «Я скорее читатель…»- ответил я. Наверное, он меня не понял…
Человек, который ни разу не смотрел в ЕЕ* глаза и не слышал ЕЕ смеха, никогда не
поймет всей ее прелести. А Химу-то зачем? Он ест все подряд и ни грамма не толстеет.
Если бы я так ел, то наверное давно бы уже весил все 100 кг. Помимо больничной еды, мой сосед лопал еще все те «вкусности-гостинцы», которые приносил ему его любовник, сорокалетний бизнесмен Губерт. «Малыш, поправляйся! Ты же мне обещал больше не
нюхать…»- ворковал парень Хима. «Хим, детка, выздоравливай скорее, а то мы без твоего
милого личика зашиваемся…»- приезжал к Химу его рекламный агент. А ко мне кроме
Йона и приехать было некому… Ведь Линсдей даже не знала, что я в больнице…
Я начал хандрить. Когда я хандрю- я ем. Точнее, так было раньше- все мои депрессии
