У Александра есть близкий друг. Художник-сюрреалист Игорь Тюльпанин. Так что все стены в комнате Александра увешаны картинами довольно странного, неправдоподобного содержания, но вместе с тем удивительной и притягательной красоты. Я часто сижу среди этого колоритного великолепия и молча созерцаю просто фантастические сюжеты. А Александр тем временем корпит над ученическими тетрадями или пишет что-то свое. Однако сегодня он явно озабочен чем-то другим. Хочет что-то мне сказать, но словно не знает, с чего начать. Наконец он решается:
— Ко мне сегодня заходил Капитан. Говорили о тебе, — и снова замолкает. Я тоже молчу. Интересно, что они задумали?
— Понимаешь, ситуация очень необычная, и я бы даже сказал, что тебе поверить в нее будет, скорее всего, непросто. Хотя здесь слепая вера в чьи-то слова не требуется. Ты сам в любое время можешь проверить их справедливость в натуре, — он снова немного помолчал и продолжил:
— Наш Дом живой, — и взглянул на меня, проверяя реакцию на свои слова. А я всё молчу, словно внезапно слегка оцепенев.
— Не в том смысле, что Дом — живое существо подобно тем, какие нам известны. Нет, но он каким-то образом может общаться с людьми. Правда, далеко не со всеми. Он сам выбирает, с кем. Но если кого-то изберет, то этот кто-то начинает обладать возможностями, которые противоречат всем канонам физики.
— Ты хочешь сказать, что Дом сознательно выбирает для контакта с ним кого-то из обитателей? — спрашиваю я лишь ради того, чтобы не молчать. Уже и сам о чем-то догадываясь. — Кого?
— Ну, не знаю, насколько сознательно и по каким критериям, но, пожалуй, выбирает. Например, Анну Петровну, Ахмеда, Капитана, меня и, судя по всему, еще и тебя. Причем довольно давно. Ты еще мальчишкой был.
— Приключение на крыше?
— Именно.
— Саша, но ведь то, что ты говоришь — это фантастика.
— Не спорю на счет явной фантастичности. Вопрос в другом — в достоверности внешне фантастичного. А я ведь тебе еще далеко не всё сказал, а ты сам еще ничего не пытался проверить.
— Ладно, ладно, но извини, принимаю пока только как гипотезу. Я хоть и весьма молодой специалист, но технарь, безбожник и не могу идти вдруг против впитанных знаний и здравого смысла. Крой дальше.
— Можешь не извиняться. Мой скептицизм лет семь или восемь назад ничем не отличался от твоего, когда Капитан вознамерился меня просветить.
— Так с него вся история и начинается?
— Нет.
— С Анны Петровны?
— Вряд ли. Если верить Анне Петровне, то она лишь отдаленный потомок дореволюционных владельцев особняка. И оказалась в нашем Доме в начале 60-х лишь благодаря счастливой случайности. Ныне покойного мужа перевели из Москвы на важную должность в Горкоме, и он мог выбирать, где жить. Сам понимаешь, кто на самом деле выбирал. Квартира пустовала с блокады.
