И в то мгновенье, когда Аякс уже был готов усомниться в душевном здоровье своего собеседника, тот перевел на него взгляд, в котором от мечтательности не осталось и следа, зато читалась холодная, настоянная горечь:
— Скажите, вы видели в городе хоть одно животное — кошку или собаку?
Аякс открыл рот, чтоб ответить «да», но тут понял, что и в самом деле не видел в Столовой Горе животных, ни домашних, ни диких — не считая разве что рогатых чучел в оружейной лавке.
— А это? — Он указал на разгуливавших по перрону кошек.
— А это… — Зелинский дотянулся до рыжего кота и потрепал его за толстый загривок. — Это вы можете смело выносить за скобки.
— Почему?
— Потому что черта города проходит по реке.
— Вы думаете, животные способны различать административные границы?
Начальник вокзала взял обеими руками кота и, держа подмышки, поднес его мордой к своему лицу, на котором снова разлилась довольная улыбка.
— А вы как думаете?
Аякс, не зная, к кому именно обратился начальник вокзала — к нему, или к животному, на всякий случай ответил:
— Нет, разумеется.
— Вот поэтому, — сказал Зелинский коту, — мы никогда, никогда не ходим выше реки. То есть… — Он перевел взгляд на Аякса и поднял брови, предлагая закончить фразу.
— То есть, — договорил Аякс, — признаем административные границы, которые совпадают с естественными. — Он допил свой остывший чай и поднялся из-за стола. — Спасибо. Кстати, вы сами живете в городской черте?
Зелинский кивнул с закрытыми глазами — это был одновременно и утвердительный ответ, и знак прощания.
— Поговорили, — пробормотал Аякс в нос по пути на стоянку.
* * *
Подъезжая к дому, он увидел выруливающий из двора пикап с символикой похоронного бюро Мариотта на борту. За рулем грузовичка сидел сам Мариотт. Эстер закрывала ворота. Аякс посигналил, чтобы она впустила его.
— Желаешь заказать гроб, что ли? — спросил он в гараже.
На Эстер были обвисшие, не по размеру, рваные джинсы на помочах и мужская сорочка, на лбу чернел мазок грязи, за щекой щелкал мятный леденец. Она молча поцеловала Аякса и дала знак следовать за ней.
В подвале, в простенке между стиральной машиной и дверью, Аякс обнаружил свое гранитное надгробие в целлофановой пленке.
— Ты что? — сказал он. — Зачем это?
Эстер содрала с плиты полиэтиленовую пленку.
— Мариотт хранит заказы бесплатно в течение недели. Тебе места жалко, не пойму?
— Да при чем тут место… — Аякс взглянул на свое высеченное в камне имя. — Хотя — постой. Как раз этому тут и не место.
