Эрнесто. Горе мне!
Дон Северо. Скорее.
Эрнесто. Отец!
Дон Северо. Он жестоко страдает.
Эрнесто. Из-за меня!
Дон Хулиан. Возможно.
Эрнесто. Из-за меня! Простите!
(Подходит к дону Хулиану с правой стороны, хватает его за руку и встает на колени.)
Дон Хулиан. Не надо. Ты исполнил свой долг, а я свой.
Дон Северо. Ему надо лечь.
(Оставляет дона Хулиана; его сменяет Пепито.)
Пепито (указывая на дверь справа). Ведите сюда.
Эрнесто (угрожающим тоном). Я должен убить Небреду!
(Бросается к выходу.)
Я убью его! Это мое право!
Дон Северо. Несите его в спальню.
Эрнесто (в ужасе останавливается). Куда?
Дон Северо. В спальню.
Пепито. Конечно, в спальню! А куда же еще?
Эрнесто. Нет.
(Подбегает к двери и загораживает ее. Сопровождающие дона Хулиана, который вот-вот лишится чувств, в изумлении останавливаются.)
Дон Северо. Ты запрещаешь?
Пепито. Да ты с ума сошел!
Дон Северо. Не видишь разве? Он умирает.
Дон Хулиан. Он не позволяет?
(Выпрямляется и смотрит на Эрнесто с удивлением и ужасом.)
Руэда. Не понимаю.
Пепито. Я тоже.
Эрнесто. Он умирает!.. И сомневается... Отец!
Дон Северо. Идем!
(За спиною Эрнесто открывается дверь. Показывается Теодора.)
Эрнесто. Боже!
Дон Северо и Пепито. Она здесь!
Руэда. Это она.
Теодора. Хулиан!
(Бросается и обнимает его.)
Дон Хулиан (отстраняет ее, чтобы лучше разглядеть, встает из последних сил). Кто это? Теодора!
(Падает без чувств.)
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Декорация первого действия, но вместо дивана низкое кресло. Ночь. Горит лампа.
Пепито (прислушивается у двери справа на втором плане, потом выходит на середину сцены). Наконец-то наступил кризис. Бедный дон Хулиан! Его положение очень серьезно. На одной чаше весов — смерть, на другой — тоже смерть, смерть чести. Две бездны. Однако я, кажется, сам стал романтиком под стать Эрнесто. Да и как не стать, когда перед глазами круговорот дуэлей, смертей, измен и подлостей! Господи, что за день и что за ночь! А что еще будет!
(Пауза.)
Конечно, нельзя было его переносить домой! Но и оставить нельзя! Дядюшка прав — ни один порядочный человек не останется в доме предателя. А тем более Хулиан — такая благородная душа! Кто там?..
(Идет а глубину сцены.)
Кажется, мать.
Входит Мерседес.
Мерседес. Где Северо?
Пепито. Он с братом. Я знал, что он его любит, но не думал, что так сильно... Я опасаюсь, что...
Мерседес. Как Хулиан?
Пепито. Страдает и молчит. Иногда измученным хриплым голосом зовет Теодору; иногда вдруг скажет: «Эрнесто» и мечется на постели. Или лежит неподвижно, словно статуя, устремив взор в пространство, а на лбу у него холодный пот выступает, как перед смертью. Потом начинается жар; он мечется, словно вслушивается, что-то говорит, хочет встать! Отец его успокаивает, но тщетно — в сердце его кипит гнев, мозг пламенеет. Тяжело видеть горькую складку его губ, судорожно сжатые пальцы, расширенные зрачки. Кажется, ему мерещатся какие-то тени!
