Мальчики спрятали тележку со льдом в тупике аллеи и незаметно пробрались в клуб через окно. Они знали, что Добряк будет высматривать их во все глаза и в самом клубе, и рядом с ним, поэтому мальчики залезли под стол, за которым расположилась особо буйная компания, решив, что это самое надежное укрытие. Когда оркестранты заняли места на сцене, Болдена среди них не было. Оркестр заиграл какой-то регтайм, пары потянулись к танцевальному кругу, но Лик ждал большего. И вот, когда музыканты играли уже наверное полчаса, звучание оркестра внезапно перекрыл звук корнета, настолько громкий, что Лик готов был поклясться, что это гудок парохода, но тон его был чистым, словно луч света, проходящий через прозрачное стекло. А когда сам великий человек появился на сцене, все, кто был в клубе, встали и стоя приветствовали его в благоговейном молчании. Лик тоже не мог сдержаться. Соня изо всех сил тащил его за руку вниз, но Лик, чтобы лучше видеть музыканта, залез на стул и во всю силу своего голоса закричал, что он счастлив услышать такую игру на трубе.
Потом Лик почувствовал, как огромная лапа схватила его за горло. Другой рукой Добряк схватил Соню и выволок обоих мальчиков на улицу. Он колотил их головами друг о друга до тех пор, пока у них не зазвенело в ушах, а из глаз не полились слезы.
— Если я еще раз увижу вас в этом заведении, я сделаю из ваших задниц дуршлаги для промывания бобов! — орал Добряк.
Лик и Соня наверняка не отделались бы так легко, но в клубе вспыхнула потасовка, и швейцар, оставив мальчиков, бросился туда.
Несколько мгновений они сидели на земле, ожидая, когда в их головах наступит просветление, потом, поглядев друг на друга, стали ощупывать ушибы и кровоточащие раны. Лик с трудом встал на ноги и сказал:
— Соня, я пошел. У меня башка — как доска, на которой отбивали мясо.
Но Соня не собирался оставить то, что сотворил с ними Добряк Эванс, без отмщения.
— Друг мой Лик! — произнес он, лежа на земле. — Ты бегаешь от этого толстого старого мудака, ведь ты каждую ночь только и делаешь, что бегаешь от него.
У Сони возник план, как опустить Добряка, и хотя Лик не был полностью согласен с его намерениями, он все-таки решил поддержать друга — что-что, а убеждать Соня умел.
Как только Добряк исчез за дверью клуба (необходимо было оттащить двух разбушевавшихся парней от сутенера, нарушившего, по всей вероятности, условия договоренности, достигнутые ранее), Лик и Соня бросились к тележке со льдом. Они притащили ее к лестнице, ведущей на балкон, опоясывавший здание клуба по всему фасаду, а затем начали затаскивать ее вверх по ступенькам. Тележка была наполнена льдом всего на одну треть, но она все равно была слишком тяжелой, и Лик уже было решил отказаться от задуманного, но Соня вытащил ящик со льдом из тележки, и они затащили его на балкон, несмотря на то что ледяная жидкость текла по их ногам. Соня радостно смеялся, продолжая восхищаться гениальностью придуманного им плана (у него и в мыслях не было поскорее скрыться), а Лик в это время приник лицом к окну второго этажа, не в силах оторвать взгляда от ходившего ходуном настила танцевального круга. Он был буквально заворожен игрой великого Бадди Болдена и больше всего на свете хотел бы быть сейчас в зале.
