— Синьора? — мальчишка стоял прямо напротив.
Ханна рывком схватила нож, ожидая удара. Парень запрыгнул на капот, заставив машину покачнуться и присел, уткнувшись лицом в лобовое стекло. Казалось, с их последней встречи прошли сутки, то же спокойное выражение лица, тусклые светлые глаза, ровная линия белых бровей и неведомая ранее способность расчленять, находясь в нескольких метрах от врага. Сейчас на нем были обычные джинсы и футболка, но они не придавали ребячества в собирательный образ. Ханна отчетливо видела, как он дышит, хотя раньше не предполагала что твари его вида могли это делать. Сзади, за пиниями уже поднималась солнце. Как он собирался уходить отсюда?
— Я уже второй день за вами слежу, — сказал через толщину стекла. — Хотел покинуть вас незаметно и сегодня, но не сдержался. Вы продолжаете пить кровь Отца, упорно, день за днем… теперь даже можете видеть. Знаете, каковы последствия?
— Стану такой же как ты? — вжалась в кресло.
Парень резко шлёпнул ладонями по стеклу, заставив Ханну подскочить на сидении.
— Нет. Нет, нет, милая, конечно нет… Теперь вы — носительница родовой крови. Sui iuris[3], - заскользил пальцами вниз. — Ваша звезда горит подобно Солнцу на фоне жалкого Сириуса и Арктура, — криво улыбнулся. — Очень давно, при Римской Империи, существовало лишь одно понятие семьи. Это был небольшой автономный мир, основанный на патриархальных началах и полностью управляемый одним лицом — pater familias, отцом семейства. Власть pater familias внутри семьи была непререкаема и безгранична. Все остальные её члены были перед ним совершенно бесправны. Даже жены, которых в этом веке так ценят, занимали положение дочерей по отношению к мужу и сестёр, по отношению к собственным детям. Граждане Рима делились по семейному состоянию на самостоятельных, лиц собственного права, personae sui juris и подвластных, то есть прав не имеющих, personae alieni juris. Лишь Отец считался способным обладать правами свободного гражданина, а так же — всем имуществом собственной семьи. Неважно кем оно был приобретено. Даже игрушка раба, подаренная его матерью или дом жены сына являлся собственностью отца семейства. В ту самую секунду, когда Мастер принял меня в семью, я перестал быть тем, кем родился, это произошло против моей воли, изменило суть моей жизни.
— Причем здесь я? — краем глаза Ханна заметила движение со стороны избушки.
— Мы мешаем кровь с соками потребляемой еды, но вы являетесь её чистым переносчиком. Подобная связь запрещена, но Отец мертв и боле не может ответить перед сенатом за совершенное Я хочу ваш свет, но не могу вас убить. Наш род — один из самых древних. Вы должны носить другое имя и быть одной из нас. Но это не возможно, учитывая, что вы все ещё человек. Я не могу насылать проблемы на мой дом. Никто не должен знать, что Римская Чума носит в себе кровь нашего Отца. Взаимен, вы получите, что хотите — Эфеста и Квинта, но больше никогда не вернетесь в Рим. У рода должен быть лишь один Отец.
