Окрестности города Валендорф, расположение XIX корпуса.
05 мая 1940 года, 11 часов 10 минут.
— Арсений Тарасович, подь-ка сюда, — командир 35-го отдельного танкового батальона 14-ой ттбр РККА, подполковник Бохайский, поманил пальцем батальонного комиссара, копавшегося на пару со своим механиком в двигателе самоходки. — Разговор до тебя есть.
— Дюже душевный, Егор Михайлович? — майор Вилко (несмотря на перевод из комиссарского состава в общевойсковой и должность командира роты самоходок, обязанности батальонного комиссара с него никто не снимал) спрыгнул с брони и направился к непосредственному начальству, на ходу вытирая испачканные в машинном масле руки куском ветоши.
— Да как тебе сказать? Безумно, — мрачно усмехнулся комбат. — Отойдем-ка.
Бригада тяжелых танков, где оба проходили службу, была переброшена через Речь Посполитую, едва только дипломаты окончательно дожали президента Мощицкого, понявшего, что деваться ему, собственно, некуда, и воевать придется либо против Новой Антанты, либо на три фронта разом: против Венгрии, Германии и СССР.
Не то, чтобы Вермахт так уж сильно нуждался в поддержке танкистов РККА (хотя лишней в предстоящем наступлении на Францию она тоже явно не будет), скорее это Сталин сделал ответный реверанс Гитлеру за Аландский бой. А заодно продемонстрировал «лучшему другу советского народа», как сам себя назвал фюрер, что у этого самого народа вооруженные силы вполне на высоте, и ссориться с ним (народом) не стоит ни при каких условиях. А то союз союзом, но мало ли…
Сравнив танки Т-34 (пусть и с неудачным орудием Л-11) и «Клим Ворошилов» с немецкими Pz-IV и Pz-V «Donner», а самоходки «Богдан Хмельницкий» с sIG IB и StuG IV, танкисты вермахта и впрямь всерьез призадумались.
— Арсений Тарасович, вот ты красный командир…
— Да, — кивнул тот.
— … кавалер нескольких орденов и медалей…
— Ото ж, — гордо подтвердил Вилко очевидный факт.
— … политработник, наконец… — продолжил развивать мысль Бохайский.
— Не без того.
— … так скажи мне, ты чего творишь?
— А шо я творю? — удивился комиссар. Вроде бы даже искренне, хотя быть уверенным в непритворности этого саратовского хохла у комбата ну никак не выходило.
— Тю! А то ты не знаешь?
— И чего ж я не знаю? Я все знаю, но анонимкам ход на партсобрании не дам!
— Не понял, — теперь уже удивился подполковник. — Каким анонимкам?
— Никаким не дам, — отрезал комиссар. — Во-первых, Максим наш Александрович, который командир третьей роты, тоже красный командир, кавалер орденов и медалей, и, замечу, был у тебя начальником штаба, когда ты, в Монголии, являлся ВрИО командира Седьмой мотомехбригады. Твой протеже, выходит, так что за его «аморалку» и ты «по шапке» получишь. Оно тебе надо? Во-вторых, свечку я не держал, а анонимок не читаю.
