>… не про них, но всё равно. Песня называется… Первая песня называется: «Дорожная история».
9.Я вышел ростом и лицом...
<Аплодисменты>
Вы знаете, я вам так скажу, что аплодисменты в таких случаях это, в общем, дело второе или третье. Потому что я вообще начинал когда писать свои песни, я никогда не рассчитывал на то, что у меня будет в будущем большие аудитории, там, стадионы или даже вот такие вот компании большие как сегодня. Я предполагал это писать для очень маленькой группы своих близких друзей. Мы жили в Москве много лет тому назад на… в квартире в Большом Каретном у моего друга, у Лёвы Кочаряна в течение полутора лет. Там хорошая компания собиралась: там бывал часто и с нами вместе провёл эти годы и Вася Шукшин, и Тарковский Андрей, Макаров такой Артур, там, Толя Утевский, вот ваш знакомый, Туманов Миша… В общем, многие-то даже из присутствующих здесь их знают. Но, к сожалению, двое из них уже не живут. Я написал на смерть Васи Шукшина стихи, которые единственный журнал сразу предложился, это ленинградский журнал, но потом и они тоже чего-то такое там, я не знаю почему, они отказались, стали карнать, вот. Ну, я эти стихи оставил, сохранил, я их не пою. Это… может быть… немножечко, да?..
10.Уже ни холодов, ни льдин... (чтение):
Земля тепла, красна калина, —
А в землю лег еще один
На Новодевичьем мужчина.
Должно быть, он примет не знал, —
Народец праздный суесловит, —
Смерть тех из нас всех прежде ловит,
Кто понарошку умирал.
Коль так, Макарыч, — не спеши,
Спусти колки, ослабь зажимы,
Пересними, перепиши,
Переиграй, — останься живым.
Но, в слезы мужиков вгоняя,
Он пулю в животе понес,
Припал к земле, как верный пес…
А рядом куст калины рос —
Калина красная такая.
Смерть самых лучших намечает —
И дергает по одному.
Такой наш брат ушел во тьму! —
Не поздоровилось ему, —
Не буйствует и не скучает.
А был бы «Разин» в этот год…
Натура где? Онега? Нарочь?
Все — печки-лавочки, Макарыч, —
Такой твой парень не живет!...
Ну, я её пр… просто не хочу, это длинная, это довольно большая поэма. Вот, э… я к чему начал этот рассказ, совсем даже не к тому, чтобы прочитать эти стихи (хорошо, что такая импровизация), а к тому, что я просто…
Тогда выработалась такая манера дружественная, раскованная, непринуждённость, я как… себя чувствовал свободно потому что это были мои близкие друзья, я знал, что всё, что я им буду петь и рассказывать — им интересно, также как от них получать. В общем, это… это… эти песни, я думаю, стали известны именно из-за того, что у них вот такой дружеский настрой, желание что-то рассказать… вот так, друзьям. Вот, и поэтому я совсем никогда не настаиваю… Хотя легенды теперь ходят п… по России, что, мол дескать, одна… одни из многочисленных рассказов, много… вот одна легенда такая, что я не люблю, когда аплодируют, и поэтому люди боятся даже, приходишь в некоторые залы, что-то спел, некоторые захлопали, потом что-то перестали. Я нормальный человек, я к этому отношусь с уважением, ко всему, что делаете вы, моя публика. Потому что если вам вообще… вы знаете, здесь, может быть, немножко по-другому, но для меня самовыражение вот такого рода, когда мне наплевать, там, как реагирует зал, это — блеф, это — всё неправда. Всё равно всё делается для людей, которые здесь сидят, а не для того, чтобы самому — ах, дескать, как вот он выложился там, темпераментно покричал. Нет, это — неправда, всё делается для людей. Поэтому ме… меня интересует ваша реакция и как… как вы к этому относитесь. Но это н… не самое главное.
