— Сначала я была его ученицей.
Нильс попробовал сосредоточиться на ее словах. Ханна села на диван и накинула на худые плечи серый плед, полный кошачьей шерсти.
— Я астрофизик, и мы много разговаривали с ним о математике. Густав — один из ведущих математиков Европы.
— Вы астрофизик?
— Да. Была, по крайней мере. Мы начали встречаться. Поначалу я просто поражалась тому, что такой гений, как Густав — а я безо всяких колебаний называю его так, потому что он действительно гений, — со мной флиртует. Позже я в него влюбилась. У нас родился Йоханнес… — Она запнулась, и Нильс заметил скорбь в ее взгляде — да, определенно скорбь. В то же мгновение он вспомнил о том, что Ханна Лунд потеряла сына. Йоханнес погиб, покончил жизнь самоубийством.
В комнате наступила тишина, но молчание не казалось тягостным, так что никто из них не стал спасать ситуацию бессмысленным разговором. Она знала, что он знает.
— Вы живете здесь круглый год?
— Да.
— И вам не одиноко?
— Вы, кажется, не об этом пришли поговорить.
Нильс чувствовал, что внезапный холод в ее голосе призван скрыть скорбь, которую она ни с кем не хотела делить. Работа с горем — краеугольный камень в работе переговорщика, психологи тратят большую часть времени на то, чтобы обучить полицейских именно этому. Когда люди не могут справиться со своей скорбью, это всегда заканчивается плохо: оружием, заложниками, самоубийствами. Нильс неоднократно выступал в роли того, кто должен сообщить родителям ужасное известие о том, что их ребенка больше нет. Он знал все фазы, через которые должен пройти скорбящий. Интересно, как давно сын Ханны покончил с собой? Нильс догадывался, что она находится сейчас в так называемой «фазе принятия», когда скорбящий пытается потихоньку вновь повернуться лицом к миру и снова — возможно, только на короткое мгновение, — отваживается заглянуть в будущее. Фаза, конечная цель которой сказать «прощай». Расстаться. Самая сложная фаза горя. Долгий внутренний путь. Многие сдаются, не дойдя до конца, проигрывают битву. Результат этого проигрыша бывает чудовищный: жизнь в глубокой депрессии. В некоторых случаях — существование в качестве пациента врача-психиатра. В конечном счете именно такие люди оказываются на перилах моста или крыше высотного здания — и в этих случаях тоже вызывают Нильса.
— Простите, — проговорил Нильс и встал, собираясь уходить. — Как я уже сказал, это не очень важно. Нет причин для беспокойства.
— Я и не беспокоюсь. Если они хотят его убить — пусть убивают. — Она выдержала его взгляд, как будто желая подчеркнуть, что действительно думает все то, что говорит. Она стояла, пожалуй, слишком близко к нему, но ощущал это наверняка только Нильс. Он еще на мостках заметил какую-то неуклюжесть в ее жестах, но не исключено, что это общая беда всех ученых: разрастающийся интеллект вытесняет собой элементарные социальные навыки.
