— У Аллана есть друг, которому они очень помогли.
— У Аллана?
— Из отдела по борьбе с убийствами.
— Я-то думала, ты единственный полицейский, который не может летать.
— Я могу летать. Мне просто сложно путешествовать.
— Это, конечно, большая разница. Давай-ка прими таблетки. Две, сейчас, чтобы я видела.
Нильс засмеялся, покачал головой, положил на язык две маленькие таблетки.
— Твое здоровье.
— Глотай быстрее.
Как только таблетки исчезли в сопровождении половины бокала вина, настроение Катрине, как он и ожидал, изменилось.
— Ну что, поиграем?
— Ты хочешь?
— Ты же знаешь, что я хочу, чего ты дразнишься. Раздевайся.
* * *
Катрине жила в Кейптауне уже полгода. Сначала она не хотела уезжать, вернее, делала вид, что не хочет. Нильс понимал и принимал ее игру, он с самого начала чувствовал, что ее нерешительность призвана прощупать его реакцию. Что он скажет, если она решит уехать?
Когда решение наконец-то было принято, Нильс почувствовал огромное облегчение — не потому, что его радовала перспектива прожить без Катрине целый год, но потому, что неизвестность закончилась. Перед ее отъездом он порой даже ловил себя на том, что радуется своему предстоящему одиночеству. Ей он никогда об этом не рассказывал и сам толком не мог понять причин этой радости, он ведь прекрасно знал, что одиночество и тоска тяжело ударят по нему. В последний вечер перед ее отъездом они крупно поссорились, потом занялись любовью на диване. Затем Катрине плакала, говорила, что не сможет без него, и порывалась позвонить шефу и все отменить — но разговоры, конечно, так и остались разговорами.
Они попрощались ранним утром у машины. Воздух был густым от мелкого, почти невидимого дождя. Нильс чувствовал абсолютную пустоту внутри, у него рябило в глазах. Катрине подалась вперед, чтобы поцеловать его мягкими и горячими губами, и прошептала ему на ухо что-то, чего он не смог разобрать, и весь день после ее отъезда он пытался понять, что же она такое сказала. Если мы больше не увидимся… Причем в глубине души он почему-то чувствовал, что это только хорошо, что он не сумел расслышать последние слова.
* * *
— Стань так, чтобы я могла тебя видеть, — сказала Катрине.
Когда Нильс снова взглянул на экран, оказалось, что Катрине его опередила и сидела теперь на стуле полностью голая, немного откинувшись назад, чтобы Нильс смог рассмотреть все то, по чему так соскучился.
— Только раздевайся медленно, любовь моя. Ты такой красивый, я хочу растянуть удовольствие.
