— Вы кого-то ищете? — не сдавался он.
— Это мой кабинет, — вырвалось у Ханны.
— Это, наверное, какое-то недоразумение. Я сижу в этом кабинете уже больше двух лет, — он поднялся, и ей показалось на мгновение, что он сердится, но он протянул ей руку и сказал: — Томас Фринк, аспирант.
— Меня зовут Ханна. Ханна Лунд.
Он смотрел на нее, как будто пытаясь припомнить, что связано с ее именем, и в конце концов это ему удалось, хотя он и не был уверен до конца.
— Вы писали о…?
— Темной материи.
— Я занимаюсь космическими взрывами.
— Томас, можно тебя на минутку?
Ханна сразу узнала этот голос у себя за спиной. В дверях стоял пожилой человек с вздернутыми плечами, сутулой спиной и детскими глазами.
— Ханна? — спросил пожилой профессор, глядя на нее удивленно. — Я думал, ты…
— Хольмстрём?
Он кивнул и неуклюже ее обнял. Она отметила, что он расплылся в талии. Профессор вдруг посмотрел на нее почти рассерженно.
— Подумай хорошенько, прежде чем рассказать мне, чем ты сейчас занимаешься. Потому что, черт побери, только что-то действительно стоящее может оправдать твое отсутствие здесь!
— Долго объяснять, — сказала Ханна, отмахиваясь. — А вы как?
— Да все в порядке, если не считать этих постоянных сокращений. Все деньги теперь уходят на экологию. Стоит только позвонить министру образования и прошептать ему в ухо слово «климат» — пусть даже ты делаешь это в три часа ночи, — и наутро тебе выделят миллионы. — Он засмеялся. Эту речь он явно произносил не впервые. — Деньги теперь в климатических изменениях, и ничего тут не поделаешь.
— И голоса на следующих выборах, — добавил Томас Фринк, поднимая взгляд от своего монитора.
— Климат, — сказала Ханна, серьезно глядя на Хольмстрёма. — Они молятся не тем богам.
— Каким богам?
— Самим себе. — Она улыбнулась.
Наступило неловкое молчание, которое просто необходимо было чем-то заполнить.
— Это ты с собой принесла? — спросил Хольсмтрём, кивая на коробку.
— Да.
Он молчал, явно ожидая, что она объяснит, что в коробке. Но вместо этого она спросила:
— Вы не знаете, аудитория в старом здании свободна?
Центральный Копенгаген
Последнее, что Нильс увидел перед тем как свернуть с Кюбмагергаде, — как парковщик засовывает штрафную квитанцию под дворник его машины.
— Эй!
Нильс задел плечом прохожего, и набитые пакеты, которые тот нес в руках, упали на тротуар. Извиняться было некогда. Пешеходная улица грозила вот-вот провалиться под тяжестью рождественского груза: украшения, люди, покупки, стресс. Нильс свернул у здания теологического факультета, пробежал по узкому пассажу и вынырнул в более спокойном районе. Мельком бросил взгляд на телефон. Снова звонил Розенберг.
