— Ну и погодка.
— Что мы знаем? — Нильс выкинул окурок и принялся пробиваться через заграждения.
— Он стрелял три или четыре раза. У него есть заложник.
— Что известно о заложнике?
— Ничего.
— Там есть дети?
— Мы ничего не знаем, Нильс. Леон уже там. В подъезде, — он указал направление.
15 декабря 2009 года, вторник
Fuck you!! — прямодушно нацарапал кто-то на стене рядом с фамилиями жильцов. Разбитый подъезд представлял собой монумент политическим лозунгам последних лет: Нильс успел прочитать надписи «Сохраним Христианию», «Смерть Израилю» и «Бей мусоров», пока за ним захлопывалась ржавая подъездная дверь. За мгновение, что он шел от машины до подъезда, он вымок насквозь.
— Что там, дождь идет, что ли?
Нильс не разобрал, кто именно из троих полицейских на лестнице попытался пошутить.
— Этаж третий?
— Yes, sir.[4]
Не исключено, что они смеялись за его спиной, пока он поднимался наверх. По пути он встретил еще парочку совсем молодых полицейских в бронежилетах и с автоматами. Нет, мир не стал лучше с тех пор, как Нильс больше двадцати лет назад поступил в полицейскую академию. Наоборот. Он читал это в глазах молодых полицейских, в их тяжелых, холодных, непроницаемых взглядах.
— Не волнуйтесь, ребята, мы все вернемся домой живыми, — прошептал Нильс, проходя рядом с ними.
— Леон! — крикнул один из них. — Переговорщик уже поднимается.
Нильс прекрасно знал воззрения Леона: доведись тому выбирать себе девиз, он гласил бы: «Операция прошла успешно, но пациент умер».
— Кто там, мой друг Дамсбо? — крикнул Леон с лестничной площадки наверху, пока Нильс шагал по ступеням.
— Не знал, что у тебя есть друзья, Леон.
Леон спрыгнул на две ступеньки вниз и удивленно уставился на Нильса, обеими руками сжимая автомат «Хеклер и Кох».
— Бентцон? Откуда они тебя выкопали?
Нильс посмотрел Леону прямо в глаза — мертвые, серые, — как будто отражение среднестатистической ноябрьской погоды.
Нильс с Леоном не виделись довольно долго, потому что предыдущие шесть месяцев Нильс провел на больничном. Щетина Леона за это время успела побелеть, а волосы отступили со лба назад, освободив морщинам больше места.
— Я думал, они пришлют Дамсбо.
— Дамсбо болеет, а Мункхольм в отпуске, — ответил Нильс, отодвигая в сторону дуло автомата.
— Ты думаешь, ты справишься, Бентцон? После такого-то перерыва? Небось все еще лекарства принимаешь? — На губах Леона расцвела снисходительная улыбка, прежде чем он продолжил: — Ты же вроде теперь выписыванием штрафов за превышение скорости в основном занят, нет?
