Алчность, не сдерживаемая старинными ограничениями, ворвалась в мир. Наступил пролог новой эры.
Умами людей владели нормы схоластики, и новая эпоха представлялась им страшной фигурой, наряженной в средневековые аллегорические одежды.
Проповедники вопили с амвонов о владычестве этого страшилища. Оно именовалось - госпожа Жадность. Провозглашали наступление ее царства, пророчествовали в ужасе: она сожрет все и, если не остановится ее победное шествие, вымрет земля.
Одна форма угнетения сменялась другой.
Распыленные средства производства, песчинки мелкой собственности клочки земли, примитивные орудия ее обработки, нищенские хижины - все это было обречено на уничтожение. Кончились наивные времена феодальных порядков, цеховых отношений. Новые властители разбивали средневековые колодки во имя свободного развития новых форм производства и свободного, уже ничем не ограниченного угнетения человека человеком.
Госпожа Жадность врывалась в тысячи хижин. Пашни превратились в пастбища для овец. Наиболее часто встречающийся образ - от "Утопии" Томаса Мора до безыменных баллад - овцы, "съедающие людей". Земля становилась товаром, деньгами; тех, кто ее возделывал, выгоняли, превращали в нищих.
Орды бродяг, страшные караваны человеческого горя, блуждали по стране, оборванные, изнемогающие от голода, тщетно ищущие работы. Они брели по дорогам, оставляя по пути трупы тех, кто не имел сил идти дальше.
Шла будущая армия наемного труда.
Ее уже начали приучать к новым порядкам. Палачи накалили железо, наточили ножи. Граждан старой веселой Англии будут клеймить, отрезать им уши - так закон велит поступать с темп, кто именуется теперь "бродягами".
Такова эпоха. В ней нет ни одного ровного места. "Разве только следы ног, наполненные кровью".
Для показа нового века в самом начале "Короля Лира" выведены на сцену, выстроены перед зрителем все, казалось бы, наиболее устойчивые отношения людей друг к другу, наиболее существенные человеческие связи, освященные обычаем и узаконенные понятиями права и морали. Выведены лишь для того, чтобы ходом дальнейших событий показать, что этих связей больше нет, что ничто уже не объединяет людей между собой; ничто, ни одна из форм общественного существования.
Все покинуло свои места, все вырвано из насиженных гнезд, разрушено. Осталась только лживая видимость, прикрывающая гниль, червоточину, распад.
Больше нет представлений о святости королевской власти. Нет короля посредника между небом и землей. Наследницы престола издеваются над самой мыслью о самоценности королевской личности. Король, лишенный войска, лишь выживший из ума старик с дурацкими причудами.
