Причина также и не в неопытности театральных исполнителей перед кинокамерой. В фильме 1920 года датского принца играла прославленная кинозвезда Аста Нильсен. Режиссер и сценарист шведского фильма - люди нашего века, уверенные в превосходстве своего понимания жизни и искусства над старинным шекспировским; они исправляют мотивировки, делают события более естественными. Введена предыстория: Гамлет и Лаэрт учатся в Виттенберге: юноши шалят, пускают друг в друга перышки, сердится старик учитель. Чтобы сюжет не зависел от рассказа привидения, введена вполне реальная жизненная мотивировка: принц находит кинжал, которым закололи его отца, а кинжал этот - что хорошо известно Гамлету - принадлежит Клавдию.
И буквально все на экране кажется неестественным и бессмысленным...
В 1959 году снят современный вариант "Гамлета" ("А потом молчание"). Джон Клаудиус-сын дюссельдорфского промышленника, убитого во время бомбежки, - возвращается на родину из США, где он учился в университете. Каждое из шекспировских положений трансформировано в злободневное. Дядя - убийца завладел заводами отца Джона и женился на его матери. Дух убитого открывает тайну своей смерти по междугородному телефону. В сейфе фирмы сохранился документальный фильм, снятый во время бомбежки: кадры подтверждают телефонный разговор с призраком. Взамен бродячих комедиантов - американский балет приезжает гастролировать в ФРГ. Джон - Гамлет ставит танец (убийство отца) под конкретную музыку и завывание сирен. Все как у Шекспира, только куда ближе к нашим дням. Хельмут Кейтнер - опытный режиссер, камера движется умело, некоторые положения (в пределах поставленной задачи) остроумны. Но хотя на экране реактивные самолеты и сталепрокатные заводы, неглубокие мысли и поверхностные чувства фильма кажутся куда менее современными, нежели шекспировские. Не было смысла привлекать Шекспира к написанию сценария; Агата Крпстп сочинила бы куда более лихо.
Из того, что я пишу, не следует делать вывода: классические пьесы можно ставить только полностью, ничего не меняя в них. Я видел "Макбета", где не было стихов, Шотландии; вместо ведьм лишь один старичок разматывал вечную нить, однако, на мой взгляд, "Окровавленный трон" японского режиссера Акиры Куросавы, снятый в 1957 году, - лучший шекспировский фильм. Случилось так, что пластика образа феодальной Японии: крепости-загоны, сбитые из огромных бревен, воинственный ритуал самураев, их доспехи с значками-флагами, заткнутыми за спины, кровавые поединки, подобные танцу, - все это оказалось близким трагической поэзии шекспировских образов. И, разумеется, прежде всего следует говорить о том, что наполнило жизненной силой пластические образы: о силе страсти японских исполнителей, неведомой европейскому театру и кино. Неподвижную маску - лицо Тоширо Мифуне с бешеными раскосыми глазами - забыть, хотя бы раз посмотрев фильм, уже невозможно. В игре актеров не было внешней жизнеподобности, но напряжение мысли и чувств одухотворяло условность. Внутренняя жизнь людей была не только подлинной, но и по-шекспировски мощной. Хочется привести, для примера, сцену убийства.
