Он вздохнул, вспоминая о тех днях, и спросил у коренастого оперативника, к которому был пристегнут наручниками за правую руку, к левой руке того:
– У меня не слишком бледное лицо?
– Чего? Лицо? – оперативник вылупился на него, сочтя за наглеца. – Ну, ты посмотри на него, – сказал он шедшему рядом следователю прокуратуры: – О лице он беспокоится. В театр собрался.
Прокурорский следак хихикнул. Был он среднего роста, но необычайно худой. Пришел один раз на допрос в форме, и Федора воротило от одного его вида. Форма на нем сидела, как на огородном пугале.
А еще голос. Для себя Федор определил, такой голос может быть только у закоренелого педика. Поэтому следователь ему не понравился вдвойне. Да и не самостоятельный он был какой-то. Едва ли не по каждому вопросу звонил Липкову, советовался, чем вызывал у Туманова улыбку. «Молодой. Из новичков,» – думал про него Федор.
– Иди. Я тебе потом устрою театр, если захочешь, – гоготнул коренастый опер и потянул Федора за пристегнутую правую руку к поджидавшему их микроавтобусу «Газель».
– Грубо, – заметил на это Туманов, хотя и понимал, тупоголового коренастого таким замечанием не проймешь.
А вот шедшего рядом другого опера, как видно сказанное Тумановым задело за больное. Он огрызнулся:
– Смотри-ка, не нравится ему. Хрен, какой. Не надо было палить из пистолета, и сейчас бы не торчал у нас в отделе. И нам бы с тобой не возиться. А теперь, терпи. И поменьше разевай рот, а то кулак влетит.
Федору ничего другого не оставалось, как согласиться и он сказал коротко:
– Понял.
Заместитель прокурора Липков важно восседал в микроавтобусе на отдельном боковом сиденье.
Федор поздоровался с ним, но Липков даже не глянул на него, сидел с каменным лицом.
«Ну и черт с тобой,» – подумал про него Федор, усаживаясь к окну. Он прислонил лицо к прогретому солнцем стеклу и закрыл глаза, расслабившись. Когда-то еще в его положении удастся вот так побалдеть?
Прокурорский следователь сел рядом с Липковым и что-то стал ему тихонько рассказывать. Федор понял, говорили про него, но прислушиваться не стал. Пусть говорят, что хотят.
Оба оперативника болтали о своем наболевшем. И только водитель микроавтобуса молчал. Он рассеянным взглядом поглядывал на проходивших мимо женщин и постукивал пальцами по «баранке». Скорее всего, от нетерпения. Он привык к езде, к движению, а вот так сидеть и ждать, было для него невыносимо нудно. И, наконец, он не вытерпел:
– Мать вашу! Ну, мы поедем, наконец? Уже двадцать минут торчим тут. Я бы за это время на заправку сгонял.
