— Там, откуда я родом, вечером на улицу пьяного выкинуть — это все равно что на блюдечке его тварям поднести: кушайте, пожалуйста! Приравнивается к покушению на убийство.
Пристав вежливо покивал. В городских стенах, может, ничего бы с пьяненьким не случилось, но и здесь пьяных на улицу не принято выкидывать. Сожрать могут. Так что вопросы господин начальник местной полиции задает больше для проформы. А сам, скорее всего, другие дела в башке прокачивает.
В двери влетел молоденький вертлявый полицейский, подбежал к приставу и драматическим шепотом, довольно громким для моих ушей, проскороговорил:
— Господин пристав, догнать не удалось, как в воду канул! На воротах четверых близнецов не помнят. Возможно, доппельгангеры.
Ух ты, слова-то какие. Я ради таких красивых слов готов кистенем махать от обеда до забора. Чтобы их не слышать. Тут главное — так махать, чтобы не до тюремного забора.
Все равно не катит такое объяснение. Доппельгангер не стал бы со своим двойником-человеком за одним столом сидеть: сразу на куски стал бы рвать. И в ворота не должен был пройти — там вроде учет и контроль на уровне. Не доппельгангер, а скорее простой двойник-зеркалка. Здесь уже, в самом городе вызванный. Если их вызывают, а не что-то еще. Не в теме…
Смешно получается. Пришли, допустим, двое, близнецы, значит, пообедать. И вызвали двойников, а то скучно. Потом увидели пьяного в дымину гнома и решили разбавить им свою компанию. Впрочем, чего это я мозги напрягаю? Пусть у кого положено башка болит. А здесь, пожалуй, все кончено.
— Не уходите, Петр Андреевич, надо протокол подписать, да еще пара вопросов к вам есть, — заметил мою попытку тихонько отвалить становой пристав. Да, такого на мякине не проведешь!
— Я за стол сяду, у меня там отбивная недоеденная…
— Остыло все, наверное, — сказал пристав с почти искренним сожалением в голосе. — Я к вам сейчас подсяду, а Николай нам вина бутылочку организует. Очень слабого — я на службе все-таки. И салатик мясной с сельдереем. Сделаешь, Коля? — Это он уже к кабатчику. А смотрел на меня.
— Конечно, Иван Сергеевич. Есть «Кернер», поздний урожай, девять с половиной градусов. Дамское вино — заветная бутылочка осталась.
— Вот и славно, идите, я сейчас…
Что-то упускаю? Должен был на вино прореагировать? Или нормально все? А Коля-то, ресторатор, блин!
Ничего не оставалось, как сесть и дожидаться. Пристав — калач тертый, его, вероятно, эльф больше насторожил, чем мужики с ножиками. Что мужики?! Трое из четверых у него в кармане: либо один расколется, либо двое, либо все трое сразу. А может, и наперегонки. Тому, кто ножиком пырял, — лучшее место на виселице, тому, кто стрелял, — местечко по правую руку, тому, кто ствол достал, — по левую. А тот, кто в окно прыгал, каторжными работами отделается. Скажет, что не в курсе был намерений, и привет… Это если они его зачинщиком и командиром все вместе не объявят. Тогда — тоже на виселицу. Сейчас он, наверное, в какую-то дырку забился и сидит дрожит. Дело его швах — из города до утра не выйти, подельники повязаны: хоть сам иди сдавайся!
