— Что там, Корнеев? — глухо прозвучал вопрос вахмистра откуда-то из-под ног.
— Нет никого! Смоталась, зараза! — С этими словами я осторожно подполз к верхней точке крыши и заглянул за скат, надеясь, что замечу тварь прежде, чем она заметит меня. Чуда не произошло. Твари не было — уже упрыгала куда-то. Хитрая какая! Поняла, наверное, что ночью ее будут ждать хорошие стрелки, а вот под вечер можно попытаться прорваться: и до темноты недалеко, и караулить будут плохо — устанут за смену. Какой-то очень человеческий расчет.
— Спускайся, Корнеев! — Это вахмистр орет. А что делать?
* * *
Смена закончилась, но было еще одно дельце, которое никак не могло подождать до утра. Смешно! Где-то в городе бродит тварь, способная разорвать военный патруль за один удар сердца, а я тут с норлингами собрался в Малый круг.
Тот еще праздник… Сваарсон уверенно вел нас через город к пристани — на какой-то пустырь, где нам точно не помешают. Что ж, в каждом городе пришлых есть место, где хозяевами себя чувствуют аборигены.
Небольшой пятачок между сходящимися заборами и глухой бревенчатой стеной какого-то лабаза. Тропинка вдоль одного забора, тропинка вдоль другого… Ого, от стенки лабаза протоптали третью, молодцы какие! Кто не знает, тот не разглядит. И хоть третья тропинка в стену упирается, зато все в традиции. Перекресток трех дорог, так сказать. Молоденькая травка слегка пробивается по периметру почти идеального круга, но видно, что внутри круга ей не вырасти — так все утоптано. Поле чести — хольм, не иначе.
Я бестрепетно вошел за Сваарсоном в этот отгороженный от цивилизации уголок. С озерником бы дрался — не был бы так спокоен. Упасть с ножом в почке или пулей в затылке задолго до боя, например, во время обсуждения условий поединка с «честным благородным секундантом» — обычное дело в разборках с озерниками. А норлинги свою честь блюдут. Тут можно не бояться, что подлость учинят. Тут ребята серьезные.
Встали в круг. Меня тоже пригласили. Это за храбрость, наверное, — вылезти из бойницы все-таки не так просто. Если упадешь, то костей не собрать. А шанс такой был. Так что хоть здесь мне мой дурацкий поступок на руку сыграет.
Пошли посолонь. Тихо и молча прошли три раза, выбивая ударами каблуков ритм на каждом третьем шаге. Собачий вальс… Потом круг распался, оставив на прежней траектории меня с Сигурдом — моим противником. Все остались на местах, притоптывая сапогами и похлопывая себя по бедрам ладонями. А Сигурд и я продолжали двигаться. Тут уж я следил за своим противником очень внимательно — как бы не учудил чего. Он неожиданно сменил направление движения, повернувшись ко мне лицом, — я сообразил, что обряд еще не закончен, и сделал то же самое. И еще раз. И еще. Остановились… Сигурд подошел к дяде-ярлу, протянул ему патронташ, винтовку-однозарядку, которой был вооружен, ремень с револьвером — таким же «чеканом», как у меня. Ну и я подошел, снимая оружие.
