Такое случалось редко, но случалось, и Кадм, как и другие телохранители, рисковать не хотел. Потому флакончик "упустил", размазав его содержимое по дорогому ларийскому ковру.
Ковер пошел дырками и его пришлось уничтожить - некоторые пятна не может вывести даже магия, а Миранис стал еще более раздражительным, чем обычно, отыгрываясь за другого телохранителя на молчаливом Рэми.
- Красивая работа, - присвистнул Миранис, ласково проведя пальцами по украшенной резными дракончиками крышке, пробуя глубокие впадинки на ощупь. - Древняя...
Телохранитель вздохнул: даритель принцу угодил. Миранис любил старинные штучки - его покои были обставлены потемневшей от времени мебелью и каждая вещичка там имела свою историю: принц увлекался древней магией и любил "слушать" вещи. Из покоев принца и его телохранителей никогда ничего не выкидывали и не выносили - уничтожали. Своих тайн Миранис раскрывать не любил. В чужие - вчитывался с наслаждением.
Но на этот раз у Мираниса не было времени на игры. Чуть поколебавшись, принц легко нашел пальцами укрытые рычаги, в ларце щелкнуло, тяжелая крышка плавно поднялась, открывая обитое красным бархатом нутро.
Глаза принца сузились и странно заблестели: как у мальчишки, что приготовился для очередной шалости.
Рэми шагнул вперед, еще разобравшись зачем? Что это - тревога или любопытство? Рука принца нырнула за крышку, достала из ларца листок... Рэми остановился.
Лист бумаги был так щедро пропитан духами, что запах их долетел и до телохранителя. Вместе с запахом пришло и узнавание, подтвержденное шепотом принца: "Лера... проказница".
Рэми украдкой поморщился. "Проказницей" была очередная любовница наследника. На этот раз рыжая, толстая и наглая, она, на вкус Рэми, вовсе не подходила на роль фаворитки принца. Радовало лишь то, что возлюбленные Мираниса менялись не реже чем раз за луну, а, значит, глупая девка в фаворитках долго не задержится.
Миранис жестом подозвал телохранителя. И когда Рэми подошел и встал рядом, неожиданно сунул ему в руки послание. Зачем? Рэми и сам не знал. Видимо, ему никогда не будет дано понять насмешливого Мираниса.
"Придешь ко мне ночью, мой принц, - плясали коряво выведенные буквы на изящном нежно-розовом листке тонкой бумаги. - В одном плаще и с моим подарком на шее".
- Видишь, - усмехнулся Мир, возвращаясь к столу и доставая что-то из ларца. - Ты, как всегда, беспокоишься зря.
