Но вот в руках у моего знакомого появляется небольшая книжка в темно-синем переплете – томик английской поэзии, старое и порядком потрепанное издание тридцатых годов. Учитель показывает мне посвящение и просит зачитать его вслух:
Ректору,
Членам совета и стипендиату
Три нити-Колледжа Оксфордского университета,
Древней, истинной и человечной
Колыбели знаний
И моей доброй няньке.
В глазах учителя блеснули слезы.
– «Колыбель знаний», – нежно повторяет он. – «Древняя, истинная, человечная». Вас таким не удивишь, для нас же это – недосягаемая высота, истинный рай. Нам тоже хочется иметь «добрую няньку», – И он произносит нараспев, почтительно смакуя каждый слог: – «Тринити – Колледж – Оксфорд».
К Экхарду обращается самый старший в группе: он что-то говорит ему, указывая на томик. Кивнув, учитель перелистывает страницы. Тут и там на полях видны заметки, сделанные карандашом и принадлежащие руке прежнего, ныне покойного, владельца. Учитель протягивает мне книгу, открытую на стихотворении «Заупокойная по его жене» Генри Кинга. Логика подсказывает, что старик, захотевший его послушать, тоже с некоторых пор вдовствует.
Спи, почивай, любовь моя.
Хладна, тиха постель твоя.
Проснешься ты, когда в раю
Твою судьбу я разделю,
Когда года, печаль и боль
Вновь обручат меня с тобой
И сердце, полное тоской.
Накроет камень гробовой.
Не подведу, ты только жди,
Ведь я давно уже в пути.
Печалью сердце иссушив,
К тебе стремлюсь, пока я жив.
Минута, час – все ближе встреча:
Свиданье наше недалече.
Не доходалась меня, жена:
Пустилась в дальний путь одна.
Тебя могила призвала
И ты вперед меня ушла;
Клянусь, я много б отдал впредь
За счастье первым умереть.
Чу! Слышишь сердца гулкий стук?
Я тороплюсь к тебе, мой друг:
И как бы время ни текло,
Возле тебя склоню чело.
Глаза старика заволокло влагой – что уж говорить, я сам был тронут. Раздались благородно-сдержанные аплодисменты (так хлопают тонкие ценители поэзии), и всем захотелось со мной пообщаться. Стихи слушатели поняли, однако стесняются и, вместо того чтобы обращаться ко мне напрямую по-английски, предпочитают говорить через Экхарда.
Не скажу, что я большой почитатель поэзии – не трогает меня, и все тут. Скажу больше: инстинктивно я ощущаю в стихоплетстве некую наигранность. Посудите сами: если вы влюбились и ваш предмет не испытывает взаимности, зачем об этом писать? Для кого? Для того чтобы вышла книга и все увидели, какой вы молодец? Чтобы вас как тему сдавали на экзаменах? Думаю, весь смысл в том, чтобы казаться умнее на фоне окружающих.
