– Эти люди тоже в списках, – поясняет Экхард. – Полиция ищет их для дознания.
– Почему?
Он пожимает плечами.
– Наша деятельность вызывает опасение у властей.
С трудом в это верится – собравшиеся не похожи на злодеев и, даже напротив, производят впечатление весьма благопристойной публики.
– Вы пропагандируете идею сопротивления?
– Нет, – отвечает Экхард, – о сопротивлении и речи не идет. Просто мы – образованные люди и понимаем, сколь велика разница между жизнью здесь и жизнью там. Мы умеем думать. Мы – круг иных.
– И только-то?
Экхард устремляет на меня непонимающий взгляд.
– А вам разве не ясно? Здесь достаточно усомниться в решении властей о вводе чрезвычайного положения или быть другом того, кто в этом усомнился. Достаточно, чтобы вашу фамилию обнаружили в записной книжке родственника, чей знакомый высказал крамольную мысль, и вас потащат на допрос.
Учитель, распалившись от негодования, стал осыпать меня обвинениями не хуже любого следователя.
– Вы в полной мере представляете себе опасность, которую несет в себе терроризм? Вы согласны, что в борьбе с террором оправданы любые меры? Если нет, значит, вас самого окрестят террористом! Значит, ваши умонастроения способствуют распространению насилия! Вы – гниль, которую необходимо срочно вырезать!
В неистовстве праведного гнева у Экхарда зарделись щеки. Что тут скажешь? Не зная лучшего способа оградить себя от нападок, отпиваю из бокала: там налит яблочный сок.
– Простите, пожалуйста. Не могу спокойно говорить. Вы, верно, еще не ели?
Не ел. Мне приносят пищу: нарезанный кусками мясной пирог, холодную отварную картошку, квашеную капусту. Очень скоро становится ясно, что в этой компании каждый немножечко говорит по-английски. Все желают продемонстрировать свое умение, и меня осыпают целой чередой сюрреалистических утверждений, в ответ на которые я, не забывая о трапезе, пытаюсь выдавать вразумительные реплики.
– Скажите, пожалуйста, как пройти к вокзалу?
– Жаль, что этот автобус не идет на Пиккадилли.
– Если день дождь, я есть зонт.
– Потанцуйте со мной, любезный.
Ответов как таковых не требуется, просто людям надо знать, что предложение составлено более или менее грамотно и верно передает смысл. Пока суд да дело, за стеной хлопает входная дверь, на лестнице слышатся шаги – кто-то поднимается в комнату, располагающуюся прямо над нами. Скоро раздается недвусмысленный скрип пружинной кровати в ускоряющемся ритме.
Мы с Экхардом встречаемся взглядами, и учитель устало пожимает плечами.
