— Клер, а ты знаешь, сколько сейчас времени? — Он постучал пальцем по циферблату возле руля.
Большая стрелка приближалась к единице, а маленькая застыла между двойкой и тройкой. Я не поверила своим глазам!
— Начало третьего?
— Да, Клер. Я бы не советовал. Или тебе рано с утра на работу?
— Нет. Только в понедельник.
Что же это такое происходит, подумала я, почему он всегда прав?
— Значит, едем.
Я невольно поморщилась. Спина мерзко намекала, что неплохо бы было повторить вчерашние мазевые растирания. Это было мнение спины. Но лично мне совсем не хотелось встречаться с мадам Грийо.
— Что-то не так?
— Клод, я бы перекусила.
— Мама нас накормит. — Он завел мотор. — Откинь кресло, твоей спине будет удобнее.
Боже мой, он заметил даже это! И очень хорошо, с ломотой проныла спина, если бы у тебя была хоть капля здравого смысла, ты бы радовалась! А машина уже набирала скорость.
— Клод, знаешь, может быть, это не лучшая идея… Но, если нам остановиться в каком-нибудь пустом месте…
— В пустом месте? — Он встревоженно взглянул на меня и опять уставился на дорогу.
— …и ты немножко помассировал бы мне спину…
— Так болит? — В серых глазах была не тревога, а сочувствие. — Не можешь даже справиться с креслом?
— Мне очень стыдно, но это правда.
— Ты чудная! Разве доктора не люди и у них ничего не должно болеть? — Он свернул к тротуару и затормозил. — Вот так. — Клод нажал на рычаг, кресло старательно переместило меня в горизонтальное положение. — Сможешь сама устроиться поудобнее? Или помочь? Не стесняйся!
— Да, помоги.
— Сейчас, сейчас, потерпи, Клер. Как же мне пробраться к тебе? — Он откинул мешавшую ему спинку своего кресла и, согнувшись в три погибели, помог мне расположиться на кресле, кое-как примостился сам, и его ручищи принялись за дело.
Я видела, что ему очень неудобно, он действительно был очень большой, особенно внутри обычной автомашины, и, вообще-то я и сама была в состоянии «устроиться поудобнее», то есть лечь ничком на разложенное сиденье и подставить ему спину, но мне нравилась его прямодушная забота!
Клод совсем не походил на других знакомых мне мужчин, которые неизменно оборачивали все в заботу только о них самих, а всякая деликатность по поводу моей персоны была лишь демонстрацией их же собственных достоинств и нашей хваленой национальной галантности. В аналогичной ситуации любой из них, не задумываясь, стащил бы с меня одежду и расстегнул свои штаны. Им бы и в голову не пришло, что у меня действительно может болеть спина, моя просьба была бы расценена как сексуальный призыв, и никак иначе!
