Была еще крыса-ниндзя из мультика про черепашек… Нет, не то, — голливудский продукт.
Крыса-кучер из золушки… Вообще-то второстепенный персонаж, скорее положительный, во враги не годится.
Крыса Шушера из Буратино. Да, она хотела затащить Буратино в очаг, но добрый папа Карло, кажется, успокоил ее деревянным башмаком. Так! Теплее, теплее. Быть может башмак является аналогом тапка? Тапки у нас есть. Отлично, что имеем еще??
… Пусто. Какие-то отрывочные ассоциации про подлых и злых зубастых грызунов, которые убивали младенцев, и выедали глаза бездомным, не более того. Ничего конкретного на ум не приходило. Васе казалось, что нечто важное он упускает, но не мог вспомнить ничего толкового.
Разве что были еще байки про афганских крыс, которых выдавали за такс. А доверчивые любители породистых собак узнавали о зоо-подлоге, только посетив ветеринара, либо кинолога. Также диггерские истории-ужастики про гигантских крыс-мутантов в подземке, которых боятся даже собаки. Одним словом, — всякая чушь. Пользы — ноль.
Решений не было. Несмотря на то, что Барабас сумел полностью взять себя в руки и принять искаженную, ненормальную, больную, но все-таки реальность. Глубоко внутри поселилась малюсенькая тоска, порожденная безысходностью положения. Он понимал, что эта тоска в состоянии потихоньку высосать его внутреннюю энергию. Нет, он не собирается сдаваться ни при каком раскладе. Но идти в бой без идей, без плана, без шансов, напролом, будет равносильно самоубийству.
А можно ли сбежать?! Вот вопрос, с очень высокой вероятностью отрицательного ответа, но удостовериться все-таки желательно. С другой стороны, строить план только на основе гипотетической возможности бежать, — полнейшее пораженчество, а это даже невыносимей потенциальной смерти. От поединка лучше уйти, но если нет возможности, придется драться. С чем?!.. О чем там говорил мой двойник? Паста помогает, но слабо. Что еще? Что обманывает, и верить ему нельзя, — это и так ясно. Ладно, как-нибудь по…
Дзз-зынь!!!
Он вздрогнул.
Крыс, прыгая с ноги на ногу, с довольнейшим видом, чокался об оконное стекло фужером с желтой жидкостью. Он был босым, его убогие сланцы валялись на полу среди денег и мусора. Банкноты прилипли к ступням, разнообразные осколки похрустывали под ногами, не причиняя ни малейшего вреда. Горячий латинский танец да и только, правда икры и лодыжки танцора были не кофейными, а розовато белыми.
— Горячее послекровие! Аа-а!!! Лам-бадаа! Лам-бадая! — пел он.
